Боль, болезнь, смерть и их преодоление в стихах Миркиной

[просто Соня]

24 Боль, болезнь, смерть и их преодоление в стихах Миркиной (Интеграция 2)

С этой непростой темой я впервые отправилась в плавание по неведомому мне дотоле разливанному морю рунетскому и неспешно продолжаю ее вот уж десять лет. Материал для нее в почти 20 сборниках Зинаиды Миркиной неисчерпаем. И мало по малу безмерная насыщенность ее простых проникновенных строк открывается все большему, хоть все равно небольшому, числу ищущих душ, чьи сердца чуют с какой непостижимой высоты постижения в них (в их сердца через эти строки) льется и льется поток живительной истины.

От любой другой религиозной и философской лирики стихи Миркиной коренным образом отличаются своим источником. Если та поэзия рождена ищущими и стремящимися ввысь сердцами, то в гармонические слова Миркиной облекается сам горний воздух тех вершин духа, где укоренилась и живет душа этого поэта. Их стихи отражают поиски того источника, которым до предела насыщены неприметные, как жемчужины восточной поэзии, выверенные до последнего слова строки.

Не поймет и не заметит
Гордый взор чтицов пиитов,
Что сквозит и тайно светит
В наготе их в сердце влитой.
Но немногие чуткие души пьют чистые воды этого источника, раскрываются и живут в благословляющем пространстве новой долгожданной свободы,
дышат горним воздухом вдруг открывающихся вершин, которого им так не хватало.

Не удивлюсь, если подавляющее большинство ценителей поэзии (чтицов пиитов) к словам Зинаиды Миркиной останутся совершенно равнодушны.
Сбивчивое же мое вступление десятилетней давности оставляю для другой ветки: Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном.
Оно сказано о еще живой тогда Зинаиде Миркиной, ушедшей вслед за своим мужем Григорием Померанцем на 93 году своей жизни пару лет назад.

Представляю вашему вниманию и обсуждению эту нелегкую тему, в надежде, что мужественная духовная поэзия 86-летней женщины, с 20 лет инвалида 1й группы, живущей с постоянной физической болью и готовящейся сейчас потерять в смерть своего любимого мужа, с которым они прожили в удивительной любви уж более полувека
http://tvkultura.ru/anons/show/video_id ... _id/20883/
- поможет кому-то из нас преодолеть жизненные невзгоды и испытания и зачерпнуть пригоршню из того океана Духа, которому всей душой распахнута Зинаида Александровна Миркина.

Тем более, что 16 февраля 2013 года умер ее муж, Г.С. Померанц
Философ Григорий Померанц скончался в Москве на 95-м году жизни

Эту тематическую подборку из разных ее сборников начну с последнего -"Чистая страница" - недавно размещенного в сети Надеждой Д.



11 сборников ее стихотворений - тут:
http://lib.2-all.com/?user=1995&start_from=0
или тут:
Зинаида Миркина / Стихи.ру[/spoiler]

(С картинками или без?
Прежде казалось, что с ними читать легче. Но у ряда людей они вызывают раздражение; мол, к таким стихам лучший гарнир - они сами.
Учитывая, что за вечной нехваткой времени картинки эти подбирались не мной, а добровольцами, можно простить что они часто менее, чем более помогают восприятию. Решила оставить их на волю бога Калы (Сатурна, Кроноса- Хроноса); т.е. на суд времени. Одни фото-хостинги поддерживают изображения дольше, другие - меньше. Даст богх (Хронос) они рано или поздно сотрутся окончательно.)

[просто Соня]

Возможно, стоит все таки начать с газетной рецензии на эту ее книгу.

С Непостижимым тайный разговор
Единая непрестанная молитва Зинаиды Миркиной
2012-10-18 / Эмиль Сокольский
Подробнее: http://exlibris.ng.ru/poetry/2012-10-18 ... ation.html

Зинаида Миркина. Чистая страница: Избранные стихи.
– М.: Время. 2012. – 174 с.

«Счастьем было слушать стихи Зинаиды Миркиной, – писал в «Мыслях о главном» Борис Чичибабин, – они «вроде Давидовой Псалтири или, еще лучше, единой непрестанной молитвы со множеством разветвлений и вариаций. Ни до, ни после я не встречал такого интенсивного, одержимого, обильного творческого процесса. Это было похоже на чудо». С ее стихов, говорил Григорий Померанц, «и сегодня можно начинать поэтическое богословие после Освенцима».

Сегодня, когда много пишут мастеровитых, интеллектуальных, филологичных текстов, Зинаида Миркина может кое-кому показаться анахронизмом: простые, повторяющиеся рифмы, понятные слова, прозрачно выраженная мысль, отсутствие метафорических прикрас… Конечно, Миркина – не для таких читателей.

Стихи для нее – не литература в общепринятом смысле слова. Поэзия для Миркиной – «с Непостижимым тайный разговор», нить, которая может соединить все сердца, поэзия – как будто бы даже и не в словах, а в паузах, «Она – нигде. Ее как будто нету./ Но без нее на свете нет и нас».

Недоверие к слову? Не совсем так: «У слов и мыслей есть граница,/ Но края нет у бытия». Поэт понимает, что говорит о невыразимом – именно в нем заключена поэзия; в конце концов поэт обращается к Богу.

Слова живые канут в тишь,
В которой ты всегда горишь,
И через все, внутри всего –
Горенье сердца моего.

Дух – вот единственный «адресат», единственный «герой» стихотворений Зинаиды Миркиной. Но ведь Дух не передается в пластических образах («Человеческий дух невыразим в каком бы то ни было определении» – так, шире, высказался Николай Лосский). Какая тут может быть «эстетика» и «мастеровитость»? (...)
Каждое дерево – это событие, каждый листочек – явление.

У Миркиной нет системы сложных образов, нет туманных ассоциаций. Строго организованный ритмически, стих ее вполне соответствует тому глубинному чувству, которым поэт живет. Протяжное пение гласных словно стремится к полной тишине. Так едва заметный вздох ветра сменяется всепоглощающим покоем, до дна очищающим душу. Некоторые говорят: это не поэзия, а скорее молитва. Тут можно поспорить: в молитве разве нет поэзии? Но молитва все же не рождает такой внутренней тишины, такой радости полного освобождения от социально-наносного, как погружение в стихи Миркиной. Каждое стихотворение – событие ее внутренней жизни, при постоянном чувстве Богоприсутствия; простые и глубокие, они действительно подобны молитвам – в том смысле, что чтение молитв – не работа воображения, а пребывание, единение человека с Творцом. «Это, на мой взгляд, стихи духовного странника, как поэзия Ангелюса Силезиуса, как духовные размышления Беме или проза Рильке, – говорил Андрей Тавров и признавался: – На одной книжной ярмарке, изнемогая от обилия строк и строф, я открыл случайно книгу Миркиной и как живой воды напился».

Никакой игры. Ничего вычитанного из книг. Каждое слово оплачено сполна. Если поэт говорит о преодолении боли – значит, это именно победа над болью (более шестидесяти лет назад Зинаиду Миркину разбил паралич; пять лет она провела в неподвижности; крепкий дух и сила воли победили болезнь). Если говорит, что каждое утро чувствует себя новорожденной, – значит, действительно, каждый рассвет, как первый, она встречает у окна, долго глядя на небо. Если говорит: созерцание, – это не просто поэтически возвышенное слово.

Вставало над землей светило.
На вызов света не спеша,
Из темной глуби восходила
Глаза раскрывшая душа.

Ни бед, ни страха не осталось,
За слоем таял новый слой.
Душа над болью поднималась,
Вот так, как солнце над землей.

Переживание каждой минуты как частицы вечности – вот чем дышит поэзия Миркиной. И каждая ее прогулка в ближнем лесу – повод для рождения новых стихов:

Я снова слышу шум лесной.
Шумят деревья надо мной.
И снова льется в сердце мне
Рассказ о вечной глубине.

Неумолкающий рассказ
О том, что вечность дышит в нас,
Что не когда-нибудь потом –
Сейчас открыт нам вечный дом.

Стихи Миркиной – не для тех, кто всегда готов бежать за чем-то внешне новым, разнообразным, «чтоб все пестрело и мелькало», они – для тех, кто понимает, что «бесконечность не пестрит», что «снаружи – мир, а в сердце – Бог», что «каждое дерево – это событие, каждый листочек – явление», что и птица, и лесная ветка – это вестники Божии, что красота и вправду может спасти мир… Но сущность красоты можно осознать, только если быть на одной волне с поэтом, войти в ее глубину:

О нет, не просто красота.
Она – открытье, откровенье
О вечности, о воскресенье.
Иначе все, что есть, – тщета,

Надгробий наших украшенье.
Но красота – благая весть
О том, что смысл у мира есть,
Что в нас есть Божье отраженье.

Смысловая, словесная повторяемость стихов Зинаиды Миркиной и есть пребывание на глубине, а вовсе не кружение по поверхности. Каждому дню поэт предстает как «чистая страница», во всегдашней готовности встретить «новорожденные слова и утро первое на свете».
Подробнее: http://exlibris.ng.ru/poetry/2012-10-18 ... ation.html

[просто Соня]

А теперь - подборка.



* * *

Небо… Небо надо мною —
Прямо в сердце льётся весть:
Есть на свете неземное,
Нескончаемое есть.
Над домами, над погостом,
Всей бескрайностью дыша…
Может, небо – это просто
Разливанная душа?..


* * *

О, только б, только б сил набраться
Всем бедствиям наперерез.
О, только бы не отрываться
От бесконечности небес!
О, только бы движеньем встречным
Туда, где исчезает дно…
Ведь это наша бесконечность
Глядит сейчас на нас в окно.


* * *
ДЕРЕВЬЯМ

Когда я с вами, мне не страшно.
День будущий и день вчерашний
Не существуют. Есть теперь —
Распахнутая в вечность дверь.
Есть измеренье вертикали,
Разрезавшее наши дали.
Душа моя – высокий ствол,
Который в небеса вошёл.
И адское не страшно пламя,
Но это лишь когда я с вами…


* * *
I

Есть тяжесть тел. А что такое души?
Вот те, что не увидеть и не счесть?..
Приходит смерть, чтоб смертное разрушить,
А что ещё в запасе нашем есть?
В лесу высоком пахнет свежей хвоей.
И дрозд поёт, запрятавшись в сосне.
Шумит сосна над самой головою.
В ком больше жизни – в ней или во мне?
Не думайте, не сильтесь и не мерьте,
Пусть шум лесной заполнит нам сердца.
Вся наша жизнь есть подготовка к смерти,
Иль к жизни, не имеющей конца.


II

Что там, за нашей смертной гранью?
Невозмутимое молчанье.
Молчанье неба над землёю,
Молчание пахучей хвои,
Молчанье снегового пика,
Молчание воды великой,
Молчание двух крыл парящих,
Молчание Души творящей.


* * *

И снова – ликованье,
И снова – вешний свет,
И снова ранней ранью
На небе – Божий след.
Берёз высоких свечи,
Залитый солнцем лес.
И – сердца с сердцем встреча —
Воистину воскрес!


* * *

Я пропаду, чтоб снова возродиться, —
Нырну в поток немого бытия.
Я буду елью, яблонею, птицей.
Я буду всем и всюду буду я.
Но для тебя я буду только тенью,
Покуда жизнь имеет вес и срок,
Пока ты не почувствуешь Движенье,
Покуда сам ты не войдёшь в Поток…


* * *

Имеющий глаза да видит!
Да слышит, если уши есть!
Наперекор земной обиде
Сквозь смерть пробившаяся весть!
Сквозь боль взошедшая осанна —
Ещё страданья так свежи…
Ещё в груди зияет рана.
Не веришь? Так персты вложи…

[просто Соня]

* * *

Есть в сердце внутреннее знанье,
Что нет у жизни окончанья.
Нам снится мера, снится срок,
А Дух бескраен и высок.
Не знаю, кончусь или нет,
Но ныне – бесконечный свет.
И погружение в него
Есть смысл смысла моего.


* * *

Какая тишина во мне!
Недвижно тело. Жизнь бессрочна.
И в этой полной тишине —
Путей древесных средоточье.
Идут стволы, идёт листва
Незримой внутренней дорогой,
И душу, точно дерева,
Уже нельзя отвлечь от Бога
Ничем и ни на миг единый —
За пядью пядь, за шагом шаг…
И точно соком сердцевина,
Любовью полнится душа.
И вот когда уже она
Застыла от переполненья,
Приходит за зимой – весна,
И вслед за смертью – воскресенье.


* * *

Глядеть, куда велишь. Глядеть, куда покажешь,
Куда Ты сам глядишь – по взгляду Твоему.
Отдать Тебе весь груз – земных тревог поклажу
И налегке пройти с Тобою через тьму.
Ты рядом, но просить мне ни о чём не надо.
Молчи, вся боль моя, мой страх земной, молчи!
Я верю Твоему всевидящему взгляду.
Иду, куда ведут закатные лучи.


* * *

Глубинный звон. Великий свет.
Есть третий световой завет:
Открой за краем новый край,
Разлиться свету не мешай.
Пускай раздвинутся все стены.
Не будь собою, будь Вселенной.
Не стой у света на дороге.
Умри в себе, воскресни в Боге.


* * *

Сквозь все муки жизни каждый день я
Вижу Твой незаходящий свет.
Я Тебя узнала по лишенью
Всех богатств и всех земных примет.
Ты велел остановить мгновенье,
Пересечь поток имён и слов.
Я Тебя узнала по свеченью
Вечности через земной покров.


* * *

Я живу для того, чтоб Тебя воплотить.
Я живу для того, чтоб дать место Тебе.
Облаков предрассветных жемчужная нить
Проведёт через все лабиринты в судьбе.
Я живу для того, чтобы тьму обороть,
Чтоб разгладились лиц искажённых черты.
Я живу для того, чтобы дать Тебе плоть.
Я живу для того, чтоб стал видимым Ты.


* * *
I

Весна! Весна! Пасхальная неделя!
Христос воскрес. И весь простор воскрес.
Дыханье Божье. Веянье апреля
И половодие, разлив небес.
Уже не надо ни воды, ни хлеба.
Земля не жаждет. Голод утолён.
Сейчас всю землю заливает небо,
И мы, очнувшись, стряхиваем сон.
Уже не надо никаких событий.
Душа, все грёзы сонные оставь!
Христос воскрес!
Послушайте, очнитесь!
Ведь воскресенье – это наша явь!

II

О, Духа вечная река,
Текущий с неба свет!
Ты думал – это облака,
А это Божий след.
Явление беззвучных сил,
Творящих жизнь начал.
Господь всю душу исследил…
А ты не замечал?


* * *

Ещё одна весна. Ещё одно вторженье
В мир Бога самого.
О, Господи, Ты – вот!
Ещё один призыв всех мёртвых к воскресенью.
Ещё один судьбы земной переворот.
Ещё раз на глазах событье из событий:
Оделся плотью Дух – победа бытия.
Ещё раз Бог сказал: Персты свои вложите!
Удостоверьтесь все – Я ожил! С вами Я!

[просто Соня]

* * *
I

Сколько дали впереди!
Сердце рвётся из груди.
Сердцу в ней не уместиться.
Сердце рвётся вслед за птицей,
Не оставившей следа,
В небо, в дали, в никуда.

II

Жизнь уходит. Я старуха.
Разве так? А сколько Духу,
Всюду веющему, лет?
И когда «Да будет свет!»
Бог сказал? Вчера? Сегодня?
Сколько лет делам Господним?


* * *

Тот, кто дороже жизни, в землю лёг.
Куда нам деться с нашею тоскою?
Что от Него осталось? Только Бог.
Но кто мне скажет, что это такое?
Берёза, низко ветки наклоня,
Чуть шепчется над свежею могилой.
Берёзе что-то надо от меня.
Но только что? – Душа понять не в силах.
За кладбищем знакомый с детства лес.
В нём вешний дух и блеск листочков свежих.
Как будто смысл мира не исчез,
Как будто мир всё тот же, мы всё те же.
Стволы дубов и лип переплелись,
Зацвёл замшелый камень придорожный,
И в сердце тихо натекает жизнь…
О, Господи, да как это возможно?..
А небо распростёрлось надо мной,
И в нём всех слов и мыслей замолканье.
Не знаю, что такое мир иной,
Но чувствую великое дыханье.
Как будто Тот, который в землю лёг,
Доносит тайну вечного покоя.
Ведь от Него остался в мире Бог.
Ты понимаешь, что это такое?..


* * *

Свершилось, Господи, свершилось.
Сейчас Ты не ответишь нам.
Сейчас иссякла Божья милость,
Сейчас Ты горько плачешь Сам.
Сейчас весь мир залит слезами.
И – ни просвета впереди.
Лишь целый небосвод над нами
И – целый Бог в моей груди.

* * *

Новый лист дрожит на ветке.
Жизнь раскрыла закрома.
Птицу выпусти из клетки,
Душу – из оков ума.
Трудно нам поверить в чудо:
Трезвым оком оглядись —
Смерть всесильна. Но откуда
В этот мир приходит жизнь?


* * *

Чем громче, тем дальше от Бога.
Чем тише, тем ближе к Нему.
Ни грома, ни трубного рога —
Лишь шёпот, раздвинувший тьму.
Ты близко, Ты рядом, Всевышний —
На всю мою муку ответ.
Всё тише, всё тише, всё тише…
И вот – расстояния нет.
И что-то до боли родное
Снимает тоску и вину,
И всею моей тишиною
Вступаю в Твою тишину.


* * *

А в небе нет ни завтра, ни вчера —
Великий ноль, бездонная дыра.
Дыра, не выносящая заплат,
Великий ноль Вселенною чреват.
И тот же ноль в душе – сквозной провал,
Вот тот, откуда этот мир восстал.
Оставь свой страх. И не ищи подпор.
Храни внутри распахнутый простор,
В котором сосны набирают рост,
В котором всходят мириады звёзд.

[просто Соня]

* * *

Ветер – это оклик Божий.
Ветер – это зов из далей.
Он одним порывом может
Уничтожить все печали.
До небес подбросить листья,
Загудеть в морской волне
И в душе моей расчистить
Место полной тишине.


* * *

I

От деревьев заразиться
Высотой и тишиной.
Подойти к своей границе
И увидеть мир иной.
Вечный мир… О Боже правый,
Как проста благая весть!
Как нас всех отвёл лукавый
От того, что вправду есть…

II

Мир иной… Но он не где-то.
Мимо цели не смотри.
Он таится в мире этом —
Под скорлупкою, внутри.
Да, вот в этом мире хрупком,
Здесь, где травку щиплет скот,
Как цыплёнок под скорлупкой,
Тайна медленно растёт.


* * *

АРВО ПЯРТУ

I

Ты расправишь мне душу, как небо и море.
Ты протянешь её до взошедшей звезды.
Ты тишайшую песню Господню повторишь,
Что звучала когда-то до первой беды.
До рожденья и смерти, до первой тревоги,
До сомнений всех наших, до наших обид;
Ту, что так целомудренно скажет о Боге,
Будто это Он сам о Себе говорит.
Только Сам о Себе, не с чужого рассказа —
Не история мира, а тайный пролог.
Тайна Божьей всецелости, tabula rasa.
Та великая тишь, где расправился Бог.


II

Мы, кажется, не знали никогда,
Что за чертой, где мы совсем затихли,
Где наших снов и мыслей ни следа,
Где страсть нема и укротились вихри, —
Пустыня, потерявшая края.
Нет лиц, нет слов – есть вечное Дыханье.
Есть вход в исток и устье бытия.
Есть то, где нет начал и окончанья.
Великий штиль. Недвижная вода.
Простор открыт, и Дух неисчерпаем.
Мы этого не знали никогда,
Но мы у входа. Мы сейчас узнаем…


III

Я подчиняюсь музыке великой,
Созвучию созвездий и планет.
Сиянью, исходящему от Лика,
Который возгласил: «Да будет свет!»
Вбираю волны тишины могучей,
Что усмиряет всё, что есть вокруг.
Я подчиняюсь тайному беззвучью,
Рождающему самый первый звук.
Он перекрыл гремящие событья,
Он над тоскою крестного пути.
О, только вы меня не отвлеките
От голоса, что может нас спасти!
От медленно растущего ответа
На безысходность, боль и злобу дня.
Я подчиняюсь царственному Свету,
Который заново творит меня.


* * *

Какая полнота немого бытия!
Куда девались страх, сомненье и тревога?
Деревья рядом есть, чтоб замолчала я
И наконец в душе раздался б голос Бога.
О, капель на свету таинственная дрожь!
Качание вершин в открытом небосводе…
Деревья в мире есть, чтоб отзвучала ложь
И истина взошла, как ели ввысь восходят.


* * *

Забыться, Господи, забыться —
Забыть про сроки и границы,
Забыть про боль души и тела,
Забыть про всё, что надо сделать.
Корабль, не знающий причала.
Забыть концы, забыть начала,
Нырнуть в серебряную пену
И – океаны по колено.
Два способа есть, две дороги —
В вине забыться или в Боге,
Разбиться о валы морские
Иль духом укротить стихию.


* * *

Узел боли можно размотать.
Узел муки можно развязать.
И душа становится опять
Бесконечной, как морская гладь.
И от муки больше ни следа,
Дух расправлен, вечен и высок.
Мука появляется тогда,
Когда душу стиснули в комок.

[просто Соня]

* * *

I

Я знаю, что мы все уйдём.
Ты станешь пуха невесомей,
И будет опустелым дом.
Но что же, что осталось в доме?
Передо мной в окне – сосна.
Глядит в меня безмолвным взглядом,
Как будто от меня она
Чего-то ждёт. Как будто надо
Ей что-то передать сейчас.
И весть её необычайна.
Как будто общая у нас
Уму неведомая тайна…
Так может быть, всей жизни путь
В глубь по мерцающему следу
Ведёт в неведомую суть,
Чтоб всей собой её изведать?..


II

Мне ничего страшнее нет
Угрозы твоего ухода.
Но дан душе один завет —
Отыскиванье в бездне брода.
Молчат моря. Безмолвен лес.
Следы последние исчезнут.
Но кто сказал: «Христос воскрес!»,
Тот отыскал свой брод сквозь бездну.


III

Разлив великого хорала
Донёс торжественную весть:
Я ощутила, я узнала,
Что вечность – есть.
Поток созиждущего Духа
Дошёл до сердца в этот час,
Как звук – до замершего уха,
Как свет – до растворённых глаз.
Органа сокровенный шёпот —
Свет изнутри, свет без огня.
И звук беззвучья… Этот опыт
Бессмертия внутри меня…


* * *

Моя душа всходила из органа.
Моя душа, живущая всегда.
Сейчас в груди моей сияла рана,
Как на небе взошедшая звезда.
Живое, сокровенное светило,
Явь вечная, раздвинувшая сны.
Моя душа из звуков восходила,
Из взорванной органом глубины.
О, только слушай! Всё забудь и слушай!
Ведь я сейчас из смерти восстаю.
Встречай мою воскреснувшую душу!
Узнай и встреть бессмертную мою!


* * *

И не унимаются слёзы…
Средь мокрого леса стою
И чувствую эту берёзу
Как тайную душу свою.
А что же, что в жизни нужнее,
Чем цельный, собравшийся дух?
Чем встреча с душою своею?
Слиянность. Одно вместо двух.
Стирается, тает граница;
Простор, всё сказавший нам, нем.
И некому больше двоиться
И нету «за что?» и «зачем?»
Нет чуждой, бессмысленной власти.
Жизнь сердца тиха и проста.
И только, как тайное счастье,
Вниз капля стекает с листа.


* * *

Ты совершенный. Значит, надо мне
Затихнуть абсолютно, совершенно
И в этой всемогущей тишине
Расслышать смысл и тайный лад Вселенной.
Расслышать лад и быть с Тобой в ладу,
И в радости, и в нестерпимой боли
Держать ответ за каждую звезду,
За каждый листик и былинку в поле.
Над нашею душою рока нет,
И, о Тебе ежеминутно помня,
Душа должна всегда держать ответ
И никогда не спрашивать: за что мне?

[просто Соня]

* * *

Останови меня, останови
Великим валом всей Твоей любви!
Останови в груди наплывы слёз,
Останови внезапный мой вопрос,
Останови предчувствий зыбкий дым
Незыблемым присутствием Твоим.
И всем законам мира вопреки
Своим дыханьем смерть пересеки.


* * *

БЕТХОВЕНУ

И нет «за что?» И нет «доколь?»
Разверста грудь. Нет покрывала.
Омытая слезами боль
Вдруг просверкнула, засияла
Брильянтом в темноте ночной.
И подгибаются колени —
Страданье залито луной,
Страданье, ставшее свеченьем.
Удары благодатных гроз,
В серебряных зарницах дали.
Потоки безудержных слёз
Из недр алмазы вымывали...


* * *

За гранью жизни, нет — за гранью смерти,
За гранью боли и за гранью страха,
За гранью той гремящей круговерти,
При молнии божественного взмаха,
При том непостижимом озареньи,
Когда в нас открывается внезапно
То новое неведомое зренье,
И тыща солнц сверкает в каждой капле..


* * *

Два облака, два снежно-белых
С подсветом розовым крыла —
А птица по небу летела
И в бесконечности жила.
Она не ведала границы,
Она не знала про края.
Душа ль моя была как птица
Иль птица как душа моя?


* * *

I

Легчайший снег на крыльях белых
Спускался медленно с небес.
И вот пространство онемело,
И мягко засветился лес.
В одежды белые одетый,
Он наполнялся, чуть дыша,
Тем внутренним, тем тайным ветом,
Которым светится душа.
И стала тяжесть легче пуха,
И тихо Божья благодать
Учила нас на крыльях Духа
Над всею мукою взлетать.

II

Тишайший снег, весь шум мирской глуша,
На ветки лёг. Безмолвна жизнь лесная.
Я ничего не знаю, но душа...
Душа моя всё, что ей нужно, знает.
Душа моя безмолвна и полна.
Неполной мерой вы её не мерьте.
Всё в этом мире смертно, но Она
Вещает о таинственном бессмертье.

III

Бессмертие таинственно, как Бог.
Бессмертного нельзя увидеть глазом.
Тишайший снег на ветки леса лёг,
И Дух Святой нам усыпляет разум.
И все слова вдруг станут немотой,
И все резоны лягут мёртвой грудой,
Когда наполнит сердце Дух святой,
Когда Он хлынет через край сосуда.

[просто Соня]

* * *

Вставало над землёй светило.
На вызов света не спеша,
Из тёмной глуби восходила
Глаза раскрывшая душа.
Ни бед, ни страха не осталось,
За слоем таял новый слой.
Душа над болью поднималась,
Вот так, как солнце над землёй.


* * *

Я знаю — Ты ко мне не снизойдёшь
И на мои стенанья не ответишь.
Но этих веток солнечная дрожь...
Но облака разбросанные эти...
Чугунных дней немая череда.
Какою болью встречу новый день я?
Но почему мне хочется всегда
Не жаловаться, а просить прощенья?..


* * *

I

Я попрошу помочь — Ты не поможешь.
Я воззову к Тебе — Ты не вонмёшь.
Ты милосерд и добр? О, Боже, Боже!
Всё это утешительная ложь.
И всё-таки всю жизнь к Тебе взываю,
Сквозь все напасти веря и любя.
Ты дал мне эту красоту без края
И бездну в сердце, чтоб вместить Тебя.


II

Да, Ты всего, о чём я мыслю, выше.
Да, Ты ни с кем из мыслимых не схож.
Да, Ты мой зов пронзительный не слышишь
Ты Сам меня всю жизнь мою зовёшь.


* * *

Ты мне всё дал и всё возьмёшь,
И в этом благодать.
Цепляние за дар Твой — ложь,
А истина — отдать.
Тогда разрушится мой плен
Тревог и суеты.
Тогда на все дары в обмен
В меня войдёшь сам Ты.


* * *

Я верю Тебе, мой Боже,
Я верю Тебе, Любимый.
Я верю, что Ты всё можешь,
Что мука преодолима.
Хоть боль и не знает меры,
В Твой лик я гляжу безмолвно.
Любовь доросла до веры,
До той безоглядной — полной.
Безмолвствует глушь лесная,
Безмолвно растут просторы.
Я, кажется, вправду знаю,
Что вера сдвигает горы.


* * *

Я думала, что не увижу,
Я думала, что не пойму...
Всё ближе, всё ближе, всё ближе,
Сквозь боль и сквозь внешнюю тьму,
Сквозь хаос поры предвесенней,
Сквозь страхом рождённые сны
Я вижу немое свеченье
Нетленной своей Глубины.

[просто Соня]

* * *

Кто на небе звёзды держит
Без подпорок, без крюка?
Что такое этот стержень
Или Божия рука?
Кто мне скажет, что такое
Ликованье среди слёз
И незыблемость покоя
В центре всех вселенских гроз?
В этот центр, вот к этой яви
(Явь одна, а снов не счесть)
Путь души своей направить
И, придя, сказать: я есть.


***

Не делите на части Бога.
В Нём не мало есть и не много,
В Нём ни меры нет, ни границы —
В Нём есть всё. Всё должно ужиться.
Всё сложиться должно друг с другом.
И тогда лишь утихнет вьюга,
И безмолвный духовный космос
Нам ответит на все вопросы.


* * *

Поверить Богу — это значит
Не верить собственным глазам,
Не захлебнуться в море плача,
Когда дотла разрушен храм.
Ты, наполняющий мне душу,
Открыл её беде любой.
Ты на меня весь ад обрушил,
Сказав: «Не бойся. Я с тобой».


* * *

Когда я с морем, в мире нет
Другого ничего.
Вопрос умолк. Сплошной ответ -
Рост сердца моего.
И заглушает шум земной
Вселенская волна.
Когда мой Бог передо мной,
Душа моя полна.
Окончен неуёмный крик.
Прервался страшный сон.
Бог перед Иовом возник —
Мир снова сотворён.


* * *
НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ

Могильный склонившийся камень,
Да плеск одиноких вершин.
Огромное небо над нами —
Жилище бездомной души.
Что видит? О чём она помнит?
Чего себе просит она?
Быть может, вот эта огромность
Одна только ей и нужна.


* * *

А я смотрю на падающий снег.
А я слежу минут спешащих бег.
Всё сорвалось с пазов, всё на бегу,
А я стою на твёрдом берегу.
А я смотрю сейчас в иконный лик.
Он так спокоен, ясен и велик,
Он так бесстрашен, тих и так глубок,
Что ни один бушующий поток,
Что ни одну гремучую волну
Он не пропустит в эту глубину.


* * *

Апрель холодный, неодетый.
Снег сыплет, птицы не слышны,
И только трепет голых веток
На фоне городской стены.
Но если к веткам приглядеться,
Вмолчась в их тонкий переплёт,
То в старость к нам заглянет детство,
Иль вечность к нам в окно зайдёт...

* * *

I

О, этот жизнетворный хмель
Сияющего дня!
Я говорю за эту ель,
А птица — за меня.
Ни слова не произнесу.
Полна душа моя.
Запела иволга в лесу,
И замолчала я.
Я чувствую, что дуб с сосной
Зависли, как весь шар земной
В средине мировых пустот.
Всё неподвижно. И плывёт
В ничём. О, как она крепка,
Та бестелесная рука,
Что держит всех и вся. Какой
Непререкаемый покой
Сейчас расправился в лесу!
Нас кто-то держит на весу
Над бездною. И просит нас
Не открывать в испуге глаз
И не заглядывать во тьму,
Во всём доверившись Ему.


II

Таинственное равновесье —
Земля зависла в поднебесье.
И все бесчисленные нити
Связал незримый Вседержитель
В единый узел, вздох любой
Уравновесив всем Собой.
Да воскресенье, да, объятья,
Великий всплеск Господних сил.
Но всё-таки никто Распятья
И крестных мук не отменил...


* * *

Я существую в этом звуке,
Пронзившем, просквозившем грудь.
Я есть внутри великой муки.
Моя немеркнущая суть
В миг этот восстаёт из гроба,
Неся единственную весть,
Что, где б Христос три дня ни пробыл,
Что б ни случилось с Ним, — Он есть.
Он сам ответ на вызов муки.
Он сам на смерть Свою ответ.
Он существует в этом звуке.
Он созидает этот свет.