Околосмертный опыт и Вечность: мнение прагматика
Будет весьма интересно соединить этот анализ неразделимости времени и сознания с нашим общим когнитивно-феноменологическим подходом к презентативным состояниям и применить его к современному увлечению сообщениями об околосмертном опыте.
С одной стороны общность переживаний, описываемых некоторыми людьми, оказавшимися на пороге смерти или воскрешенными после клинической смерти, которая зачастую не зависит от их предшествующих религиозных верований, была кое-кем воспринята как эмпирическое свидетельство или даже доказательство буквальной жизни после смерти. С другой стороны, как утверждает более традиционная психиатрическая точка зрения, здесь мы имеем свидетельство того, что те, кто склонен к наибольшей поглощенности воображением — умирают в психотическом галлюцинаторном состоянии. Обе эти точки зрения представляются несколько натянутыми и крайне нуждаются в более когнитивном и феноменологическом опосредовании.
Что касается объяснений, предпочитаемых различными спиритуалистскими традициями, то я уже цитировал общеизвестное суждение Джемса, что никакое эмпирическое состояние само по себе не может быть подтверждением объективности или истинности убеждения. Мы не только знаем об околосмертном опыте лишь от тех, кто не умер, сколь бы физиологически «пассивными» они ни были в течение какого-то времени, но и все основные элементы, содержащиеся в их описаниях, могут проявляться также в естественных состояниях, создаваемых гипнагогическим периодом начала сна и глубокой медитации. Так, выход из тела и сопутствующие телесные преобразования, переживания света и блаженства, путешествие через туннель, встречи с духовными проводниками, громкие грохочущие звуки (вероятно, вызванные внезапными судорогами мышц среднего уха), и обзор жизни в форме сверхбыстрых мерцаний образов составляют обычную часть отчетов об этих других измененных состояниях сознания. Даже приводимые Муди описания приближения непосредственно перед воскрешением к некоторой границе — например, воображаемому полю, или дороге, или потоку — можно найти в отчетах о функциональном аутосимволизме в форме само-изображений изменения состояния организма непосредственно перед пробуждением от обычного сна.
Кеннет Ринг, исследовавший основные элементы современных отчетов и их относительные частоты, обнаружил, что они охватывают диапазон от чувства мира и приятия, о котором сообщали 60% опрошенных, описывавших то или иное ретроспективное осознание, до выхода из тела, вхождения в тоннель, видения какого-либо света и вхождения в свет — которое встречается реже всего, в 10% случаев. (Вхождение в свет, судя по всему, редко означает слияние со светом или растворение в нем, как в описаниях некоторых состояний, вызванных глубокой медитацией, а скорее соответствует вхождению в область, ощущаемую в качестве священной, например, в небесный град или воображаемый храм).
Хотя 40% всех опрошенных пациентов, переживших близость смерти, сообщают по крайней мере о некоторых из этих преобразований сознания, их опыт значимо различается в зависимости от внешних обстоятельств. Сообщения об околосмертных переживаниях, как правило, встречаются чаще, если пациент находился в бессознательном состоянии более 30 минут, и если использовались медицинские методы реанимации. Это показывает, что такой опыт более вероятен, если имеется естественная и продолжительная ситуация, предоставляющая реальное время для его развития, и если предпринимаются какие-то усилия для «испытания» такого осознания. Он также более вероятен при длительной болезни, чем при внезапных несчастных случаях. Это согласуется с той точкой зрения, что более длительное ожидание возможной смерти настраивает самосоотносительное осознание на формирование этих соответственно выразительных презентативных состояний. В описаниях околосмертного опыта после продолжительной болезни гораздо чаще встречаются упоминания о встрече со светом — опять же, как будто большее время подготовки позволяет достигать более глубокого состояния.
Мы могли бы также подумать над загадкой того, почему в большинстве сообщений об околосмертном опыте отсутствуют описания «адских» фантасмагорий, которые, как мы уже знаем, часто проявляются в опыте, вызванном большими дозами кислоты и острой
шизофренией, а напротив, делается акцент на блаженстве, приятии и сострадании.
С другой стороны, состояние, возникающее в результате острого прекращения физиологических функций, должно в конечном итоге вести к очень глубокому мышечному расслаблению и высвобождению, даже большему, чем в очень глубокой медитации. Допуская, что человек способен сохранять непрерывность сознания в таком глубоком «освобождении», конечным результатом должен стать опыт углубляющегося покоя, отрешенности и приятия — во многом подобный эффектам глубокой медитации. Тот факт, что действительное растворение в белом свете и расширение непосредственного «сейчас», превращающегося в ощущаемую вечность, как описано в классическом мистицизме, не является типичной чертой отчетов об околосмертном опыте, дает веские основания полагать, что в большинстве случаев реанимация происходит до этого этапа развития. Поэтому еще более тонкие переживания не реанимированных умирающих вполне могли бы включать в себя такое расширение сознания в открытость как таковую, с соответствующей ей ощущаемой «вечностью».
Тогда нам остается рассмотреть противоположный довод, высказывавшийся по поводу околосмертного опыта — что он отражает галлюцинаторную и в конечцом счете иллюзорную форму осознания. Когнитивно-феноменологическая точка зрения спасет нас и от этой крайности. Мы уже видели, что презентативные состояния, подобные тем, что имеют место и в классическом мистицизме, и в околосмертных переживаниях, демонстрируют основополагающие структуры абстрактного разума, проявляющиеся в презентативном образном модусе. Так, мы имеем геометрии и светлоты как метафоры всеобъемлющей тотальности, внетелесную перспективу, крайне обширную самосоотносительную способность, синтезирующую главные события жизни человека в быстрые мерцания образов.
Ситуация умирания потенциально происходят с быстротой, превосходящей нашу обычную концептуальную способность, и ставит личные и окончательные вопросы — все это способствует презентативному символизму. С когнитивной точки зрения, околосмертные переживания представляют максимально интенсивную работу нашего самосоотносительного разума в образно-интуитивном модусе — для того чтобы обрести последний взгляд на то, к чему все свелось, в своего рода ускоренном курсе метафизической/духовной мысли, применяемой к собственной жизни человека.
Ранее мы видели, как трудно было бы показать, что максимально абстрактное развитие одной из наших символических систем «иллюзорно», в то время как другие «истинны».
Возвращаясь к суждению Джемса в «Многообразии религиозного опыта», следует сказать, что мистический опыт не может доказать свою истинность для людей, которые его не разделяют, но он с необходимостью имеет личное решающее значение для тех, кто его переживает. «Факты» нашего опыта могут быть «чисто субъективными», но это, в любом случае, то, где все мы, в конечном счете, живем — в нашем текущем опыте этого мира. Все наши объективности и логичности, чтобы вообще быть известными, должны сперва чувствоваться и ощущаться. Если освобождение от умственного и мышечного напряжения при умирании вообще похоже на то, что происходит при глубокой медитации, то оно должно вести ко все более и более тонким переживаниям света и синестетического слияния с этим светом. Это переживалось бы как сострадательное «позволение» или «разрешение». Как мы уже видели, это бы с необходимостью включало в себя соответствующее преобразование нашего чувства времени с растянутыми моментами, расширяющимися в ощущаемую вечность. Это действительно своего рода «Страшный Суд», осуществляющийся в образном модусе. Когда и если он произошел, не существует ничего другого, с чем можно было бы его сравнить, чем можно было бы его уравновесить или опровергнуть. Поэтому он будет отвечать любому и всем прагматическим критериям истины.
Все это означало бы, что коль скоро вообще есть какой-либо, то на своих самых фундаментальных уровнях он должен иметь структуру открытости-сострадания-вечности. В наиболее абстрактных презентативных состояниях, основанных на синестезиях между самыми фундаментальными формами восприятия, мы будем переживать ощущаемый смысл горизонтальной открытости. Если с «объективной» точки зрения мы делаем вывод, что любое подобное переживание вечности на самом деле должно прекращаться с окончательной смертью мозга, то справедливо и то, что на уровнях бесконечно разливающейся светящейся тьмы это прекращение не будет заметно с позиции первого лица. «Последующее» будет становиться еще более открытым и вечным и сострадательным с подстройкой ко все более и более тонкому свечению.
Допустим, какой-нибудь врач будущего смог бы «засечь» действительные нейрональные проявления околосмертного опыта с помощью секундомера и заявить, что он продолжался, скажем, пять иди десять минут. Суть здесь, безусловно, состоит в том, что в подобных состояниях критерии третьего и первого лица давно разошлись и их больше нельзя осмысленно соотносить друг с другом. С точки зрения предлагаемой здесь когнитивной психологии сознания, и в любопытном согласии с разнообразными духовными традициями смерть оказывается феноменом, существующим только с позиции третьего лица. С точки зрения первого лица, особенно обостренной в презентативных состояниях, мы в действительности не можем умереть. Либо мы будем цепляться и бороться, и «впадем» в состояние, основйнное на блокировании, либо мы станем едины с вечностью. На таком этапе часы врача станут совершенно не актуальными, как они не актуальны для сходных «моментов вечности» в глубокой медитации.
Прагматически говоря, в том, что касается первичности опыта, исходя из которой должен жить каждый из нас, потенциально существует жизнь после смерти. Называть ее иллюзией, значит предполагать, что нам дано вставать вне нашего собственного бытия и разума и делать подобные суждения. В конце концов, мы либо уважаем свой основополагающий опыт этого мира, либо нет.
СОЗНАНИЕ КАК ПРОСТРАНСТВО: ФИЗИКА, СОЗНАНИЕ И ПРИМАТ ВОСПРИЯТИЯ
Ряд исследователей по обе стороны границы раздела между теоретической физикой и сознанием обратили внимание на интригующие параллели между аспектами современной физики и восточными медитативными традициями. И веданта, и буддийская картина «единого поля», включающего в себя физическую реальность и сознание, основаны на представлении об энергиях мельчайших вибрирующих частиц.
В частности, ... усматривают возможность непосредственной настройки сознания на реалии современной физики — особенно когда дело касается состояний, вызванных глубокой медитацией. Люди, переживающие подобные состояния, зачастую явно не знакомы с понятиями современной физики, но тем не менее, описывают переживания вибрационного поля, которые кажутся согласующимися с физическими формулировками относительности пространства-времени, дополнительности и индетерминизма. Если на время признать наличие таких соответствий, следует поставить вопрос о том, каким образом мистики были бы способными познавать реалии современной физики.
Одна возможность состоит в непосредственном интуитивном восприятии сознанием космоса, обусловленным тем, что последний в каком-то смысле создается из первого. Второй возможностью может быть то, что само сознание берет свое начало на квантовом уровне реальности, так что разумность и космос имеют общую структуру. Не удивительно, что этот вариант оказался наиболее привлекательным для недавних рассуждений физиков о сознании. С одной стороны, в этом случае сознание имело бы материальную основу в повторной утилизации квантовых событий, являющихся в достаточной степени неопределенными и дополнительными, чтобы соответствовать разуму. С другой стороны, поэтому показалось соблазнительным объяснять сверхчувственное восприятие с точки зрения соединяющихся квантовых полей.
Существует и третья возможность — более умеренная и, в конечном счете, более теоретически экономная. Общей для сознания и физики может быть первичность восприятия, с необходимостью лежащая в основе обеих традиций. Тогда тем, что является общим для физиков и мистиков, равно как и всех нас, оказывается набор метафор. Поскольку метафорические паттерны, лежащие в основе символического познания, в конечном счете, происходят от перцептуального ряда, мы оказываемся перед возможностью того, что не только все мышление основывается на восприятии, но еще полностью не открытые принципы организации восприятия окружающего содержат в себе, подразумевают или отражают различные аспекты организации самой физической реальности. Именно разделяемые структуры восприятия должны возвращать и физиков, и мистиков к их общему опыту, сколь бы различно он не опосредовался и развивался. Этот «источник» должен «отражать» — с различной степенью непосредственности и ясности — физическое окружение чувствующих существ — саму физическую вселенную, которая «позволяет» нам быть.
Эзотерический форум
Франкл Десять тезисов о личности
Модератор: просто Соня
-
просто Соня
- Сообщения: 9287
- Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
- Откуда: Москва
Re: Франкл Десять тезисов о личности
22 фев 2021, 21:11
С наиболее общепринятой точки зрения, «восприятие» всегда считалось ограничивающим принципом современной науки, который превосходят или подрывают новые реалии материальной вселенной; утверждается, что последние могут быть поняты только если мы отказываемся от предубеждений и интуиции обыденного восприятия.
Физика и сознание: метафора и колеблющаяся граница
между сознанием и миром
Я уже доказывал, что межмодально структурируемые метафоры составляют основу всего символического познания, и сами представляют собой проработки свойств восприятия. Отсюда следует, что такие метафоры должны быть двунаправленными. Во-первых, они указывают вовне. Если мы действительно можем выводить основные принципы современной физики из перцептуального строя, то все физическое знание становится расширением восприятия. Во-вторых, если мы можем познавать самих себя только посредством метафорического преобразования свойств физической реальности, тогда не только в примитивном анимизме, но и в реальностях, открываемых современной физикой, любая характеристика мира становится потенциальной метафорой для нашего собственного сознания. В соответствии с тем, что Юнг писал об алхимиках, то, что казалось неодушевленным, нечеловеческим и чуждым, внезапно отражает аспекты нашей собственной природы, которых мы до этого не осознавали. С этой точки зрения, мистицизм и физика согласуются потому, что они разрабатываются из одних и тех же структур. В каждом случае познание основывается на воссоздании все более и более фундаментальных принципов перцептуального строя.
...внешний мир раскрывает внутренний мир, изучение сознания должно говорить нам нечто реальное об окружающем мире. Он говорит, что все человеческое познание отражает наше приближение к этой общей границе между живым и неживым — и непрерывные колебания этой границы... созвучны идеям Фрейда в отношении того, что вызывает ощущение «жути» — нашей способности очаровываться и увлекаться сверхъестественным и странным. Основываясь на своем анализе сказок, мифологии и литературы о сверхъестественном, Фрейд указывает, что мы испытываем чувство жути там, где обычная граница между живым и неживым претерпевает смещение.
... сама метафора связана с абстрагированием структур физического мира и их потенциальным использованием для само-отражения, так что мы обнаруживаем свои чувства и состояния в свечениях и течениях физического мира. Отсюда следует, что сама обоснованность символического познания в нашей способности видеть одну из этих сфер в терминах другой влечет за собой потенциальное ощущение сверхъестественного. Наша мысль путешествует туда и обратно через границу между живым и мертвым.
Мы задаемся вопросом о природе физического мира и о том, каково быть в этом мире, но всегда подходим к одному из этих вопросов с точки зрения другого. Исторически всегда оказывалось невозможно ни безусловно развести эти вопросы, ни столь же безусловно свести их воедино.
За промежуток времени от традиционных культур до нашей сегодняшней «научной» культуры положение общей «очаровывающей» границы между этими сферами изменилось. Оно начиналось с анимизма, в котором структуры физического мира непосредственно ощущаются как сознательные и, потому, как зеркала для сознания. Современная эпоха определялась сдвигом к «механицизму», где мы распространяли свою собственную волю и способность к управлению движением на физический мир, как если бы они были его единственным и самым глубоким принципом. Хайдеггер выражал озабоченность тем, что все аспекты нашей современной жизни станут предметами потребления, подлежащими аналогичному управлению и использованию — от этого страха нелегко отмахнуться, если причинные принципы материального мира, в действительности, являются нашими собственными.
... хотя положение границы между сознанием и миром постоянно меняется от культуры к культуре и от эпохи к эпохе, наша озабоченность ей остается неизменной. Теперь кое-кто стремится «понять» Большой Взрыв космологического творения, отождествляя его со взрывом света в мистических состояниях. Другие стремятся «объяснить» религиозный опыт как диссипативный захват. Я уже высказывал предположение, что современное увлечение нелинейной динамикой уже отражает растущий интерес к уровням физической реальности, которые наиболее близки к свойствам живой и чувствующей материи. Мы как будто оборачиваемся назад, чтобы взглянуть через границу в новом направлении — из мира и через мир в направлении сознания.
мы преувеличили различия между интерпретирующими-понимающими дисциплинами гуманитарных наук и объяснительными дисциплинами естественных наук — поскольку их разделение было просто исторической случайностью. традиционные общества и классические цивилизации не создавали никакой абсолютной дихотомии между духом и природой. Напротив, они считали, что между «микрокосмом» и «макрокосмом» существует только взаимное отражение, поскольку каждую из этих сфер организуют одни и те же паттерны. Но традиционные общества понимали природу как развитие духа.
Западный переход к механицизму, напротив, был связан с распространением нашей способности к движению и манипулированию на физическую природу, а затем обратно на нас самих. Этот сдвиг, характеризовавший эпоху модернизма, имеет глубокие последствия, поскольку затем мы стали выводить самих себя из таким образом порабощенной и подчиненной природы.
наиболее фундаментальные понятия современной физики отражают все большее и, главным образом, бессознательное приближение к организации непосредственного восприятия, возможно, что цивилизация пытается вернуть себе то, что значит быть живым, чувствующим и присутствующем в мире. Главные достижения современной теоретической физики — от теории относительности и квантовой механики до космологии расширения вселенной из сингулярности и нелинейной динамики —вызвали необычайно широкий интерес и стали доступными для «образного отождествления» на том уровне, который многие ученые открыто отвергают как «мистический». Однако если мы эволюционировали из динамики и структуры этой самой вселенной, и если ее принципы действительно отражаются в перцептуальном строе чувствующих существ в различных формах и на разных уровнях, то наше обращение к этим структурам должно сходным образом разъяснять и вселенную, и сознание. Если все аспекты вселенной в каком то смысле подразумевают друг друга, то самым теоретически экономным было бы видеть источник нашего познания этих взаимосвязей в бесчисленных метафорических паттернах, предоставляемых восприятием — это представление о познании возвращает нас к первичности нашего чувственного бытия-в мире и уводит от всего «внечувственного».
Мы уже видели, что принцип дополнительности Бора и принцип неопределенности Гейзенберга были отчасти навеяны идеями Джемса о потоке сознания, возможный вывод принципа дополнительности из чередующихся организаций восприятия. Одни и те же узоры поверхности могут либо «распознаваться» в качестве имеющих конкретное значение для организма, либо становиться частью оболочки потока, но никогда не может происходить и то, и другое одновременно. Поверхность либо проплывает мимо как часть общего расслаивания, либо абстрагируется из этого строя в качестве потенциально неподвижной. Оба эти процесса представляют собой «восприятие» «одного и того же», так что аналогия с физической дополнительностью описания света как волны или частицы кажется точной.
На стыке объемлющего строя и распознавания присутствует и нечто весьма похожее на принцип неопределенности — согласно которому, наблюдение одного параметра так изменяет ситуацию, что другой параметр становится ненаблюдаемым. Объемлющий ряд предоставляет подвижному существу многочисленные пути для дальнейшего движения, но они не являются обратимыми в логическом смысле. Если организм выбирает один путь и частично проходит по нему, то это не позволит ему, если он вернется в точку первоначального выбора, двигаться по другому пути так же и с тем же результатом, как если бы этот путь был выбран с самого начала. Области позади изменились как непосредственный результат времени, потраченного на первый выбранный путь, а также значимости для организма происходящих там событий. С точки зрения жизненного пространства, основанного на событиях, независимо от того, возвращается ли организм к исходной точке и заново выбирает путь или многократно движется по «одному и тому же» пути, он всегда движется по другому пути.
Модель «параллельных вселенных» предлагает решение проблемы квантовой неопределенности, постулируя, что все возможные траектории частиц сосуществуют параллельно в бесконечном множестве различных реальностей.*
*)Гипотезу «множественных миров» предложил Хью Эверетт в качестве решения «проблемы измерения», позволяющего избежать «редукции волновой функции» (см. примечание выше). Об этой гипотезе достаточно популярно рассказано в книге А. Минделла «Сила безмолвия»
Из этого следует, что сам строй может не определяться иначе, чем одновременное собрание всех возможных положений и путей, из которых и с которых он может быть дан — жизненный мир может существовать только в его множественной данности резонирующим с ним существам, которые в равной мере и коллективно порождают его, как и он, в свою очередь, допускает и обеспечивает их. Если объемлющий строй составляет вся совокупность возможных положений в нем, отсюда следует, что «множественные миры», данные параллельно, уже внутренне присущи самому восприятию.
относительность пространства-времени для природы и импульса событий в нем, хотя и представляет собой радикальный отход от вселенной Ньютона, в действительности представляет собой все большее приближение к обычному восприятию. Вместо того чтобы мыслить в терминах абстрактных «точек» в пространстве, «основным элементом [становится] импульс, который, подобно моменту сознания не может быть точно связан с измерениями пространства и времени, но, скорее... охватывает область, протяженную в пространстве и имеющую длительность во времени». объемлющий строй развертывается из всей совокупности движений, которые может совершать в нем конкретное существо, обладающее конкретными размерами, формой и скоростью. Результатом становится то, что «эта комната» представляет собой в высшей степени различное пространственно-временное событие для разных видов — меня самого, моей собаки, мотылька на шторе. И в то же время каждый такой мир будет развертываться в соответствии с общими принципами организации, согласно которым «протяженность» и «распространение» являются функцией развертываемых таким образом событий — во многом так же, как вода ручья создает характерную пространственно-временную оболочку вокруг камня на своем пути, а большие астрономические массы во вселенной Эйнштейна «искривляют» пространство-время вокруг себя.
Физика и сознание: метафора и колеблющаяся граница
между сознанием и миром
Я уже доказывал, что межмодально структурируемые метафоры составляют основу всего символического познания, и сами представляют собой проработки свойств восприятия. Отсюда следует, что такие метафоры должны быть двунаправленными. Во-первых, они указывают вовне. Если мы действительно можем выводить основные принципы современной физики из перцептуального строя, то все физическое знание становится расширением восприятия. Во-вторых, если мы можем познавать самих себя только посредством метафорического преобразования свойств физической реальности, тогда не только в примитивном анимизме, но и в реальностях, открываемых современной физикой, любая характеристика мира становится потенциальной метафорой для нашего собственного сознания. В соответствии с тем, что Юнг писал об алхимиках, то, что казалось неодушевленным, нечеловеческим и чуждым, внезапно отражает аспекты нашей собственной природы, которых мы до этого не осознавали. С этой точки зрения, мистицизм и физика согласуются потому, что они разрабатываются из одних и тех же структур. В каждом случае познание основывается на воссоздании все более и более фундаментальных принципов перцептуального строя.
...внешний мир раскрывает внутренний мир, изучение сознания должно говорить нам нечто реальное об окружающем мире. Он говорит, что все человеческое познание отражает наше приближение к этой общей границе между живым и неживым — и непрерывные колебания этой границы... созвучны идеям Фрейда в отношении того, что вызывает ощущение «жути» — нашей способности очаровываться и увлекаться сверхъестественным и странным. Основываясь на своем анализе сказок, мифологии и литературы о сверхъестественном, Фрейд указывает, что мы испытываем чувство жути там, где обычная граница между живым и неживым претерпевает смещение.
... сама метафора связана с абстрагированием структур физического мира и их потенциальным использованием для само-отражения, так что мы обнаруживаем свои чувства и состояния в свечениях и течениях физического мира. Отсюда следует, что сама обоснованность символического познания в нашей способности видеть одну из этих сфер в терминах другой влечет за собой потенциальное ощущение сверхъестественного. Наша мысль путешествует туда и обратно через границу между живым и мертвым.
Мы задаемся вопросом о природе физического мира и о том, каково быть в этом мире, но всегда подходим к одному из этих вопросов с точки зрения другого. Исторически всегда оказывалось невозможно ни безусловно развести эти вопросы, ни столь же безусловно свести их воедино.
За промежуток времени от традиционных культур до нашей сегодняшней «научной» культуры положение общей «очаровывающей» границы между этими сферами изменилось. Оно начиналось с анимизма, в котором структуры физического мира непосредственно ощущаются как сознательные и, потому, как зеркала для сознания. Современная эпоха определялась сдвигом к «механицизму», где мы распространяли свою собственную волю и способность к управлению движением на физический мир, как если бы они были его единственным и самым глубоким принципом. Хайдеггер выражал озабоченность тем, что все аспекты нашей современной жизни станут предметами потребления, подлежащими аналогичному управлению и использованию — от этого страха нелегко отмахнуться, если причинные принципы материального мира, в действительности, являются нашими собственными.
... хотя положение границы между сознанием и миром постоянно меняется от культуры к культуре и от эпохи к эпохе, наша озабоченность ей остается неизменной. Теперь кое-кто стремится «понять» Большой Взрыв космологического творения, отождествляя его со взрывом света в мистических состояниях. Другие стремятся «объяснить» религиозный опыт как диссипативный захват. Я уже высказывал предположение, что современное увлечение нелинейной динамикой уже отражает растущий интерес к уровням физической реальности, которые наиболее близки к свойствам живой и чувствующей материи. Мы как будто оборачиваемся назад, чтобы взглянуть через границу в новом направлении — из мира и через мир в направлении сознания.
мы преувеличили различия между интерпретирующими-понимающими дисциплинами гуманитарных наук и объяснительными дисциплинами естественных наук — поскольку их разделение было просто исторической случайностью. традиционные общества и классические цивилизации не создавали никакой абсолютной дихотомии между духом и природой. Напротив, они считали, что между «микрокосмом» и «макрокосмом» существует только взаимное отражение, поскольку каждую из этих сфер организуют одни и те же паттерны. Но традиционные общества понимали природу как развитие духа.
Западный переход к механицизму, напротив, был связан с распространением нашей способности к движению и манипулированию на физическую природу, а затем обратно на нас самих. Этот сдвиг, характеризовавший эпоху модернизма, имеет глубокие последствия, поскольку затем мы стали выводить самих себя из таким образом порабощенной и подчиненной природы.
наиболее фундаментальные понятия современной физики отражают все большее и, главным образом, бессознательное приближение к организации непосредственного восприятия, возможно, что цивилизация пытается вернуть себе то, что значит быть живым, чувствующим и присутствующем в мире. Главные достижения современной теоретической физики — от теории относительности и квантовой механики до космологии расширения вселенной из сингулярности и нелинейной динамики —вызвали необычайно широкий интерес и стали доступными для «образного отождествления» на том уровне, который многие ученые открыто отвергают как «мистический». Однако если мы эволюционировали из динамики и структуры этой самой вселенной, и если ее принципы действительно отражаются в перцептуальном строе чувствующих существ в различных формах и на разных уровнях, то наше обращение к этим структурам должно сходным образом разъяснять и вселенную, и сознание. Если все аспекты вселенной в каком то смысле подразумевают друг друга, то самым теоретически экономным было бы видеть источник нашего познания этих взаимосвязей в бесчисленных метафорических паттернах, предоставляемых восприятием — это представление о познании возвращает нас к первичности нашего чувственного бытия-в мире и уводит от всего «внечувственного».
Мы уже видели, что принцип дополнительности Бора и принцип неопределенности Гейзенберга были отчасти навеяны идеями Джемса о потоке сознания, возможный вывод принципа дополнительности из чередующихся организаций восприятия. Одни и те же узоры поверхности могут либо «распознаваться» в качестве имеющих конкретное значение для организма, либо становиться частью оболочки потока, но никогда не может происходить и то, и другое одновременно. Поверхность либо проплывает мимо как часть общего расслаивания, либо абстрагируется из этого строя в качестве потенциально неподвижной. Оба эти процесса представляют собой «восприятие» «одного и того же», так что аналогия с физической дополнительностью описания света как волны или частицы кажется точной.
На стыке объемлющего строя и распознавания присутствует и нечто весьма похожее на принцип неопределенности — согласно которому, наблюдение одного параметра так изменяет ситуацию, что другой параметр становится ненаблюдаемым. Объемлющий ряд предоставляет подвижному существу многочисленные пути для дальнейшего движения, но они не являются обратимыми в логическом смысле. Если организм выбирает один путь и частично проходит по нему, то это не позволит ему, если он вернется в точку первоначального выбора, двигаться по другому пути так же и с тем же результатом, как если бы этот путь был выбран с самого начала. Области позади изменились как непосредственный результат времени, потраченного на первый выбранный путь, а также значимости для организма происходящих там событий. С точки зрения жизненного пространства, основанного на событиях, независимо от того, возвращается ли организм к исходной точке и заново выбирает путь или многократно движется по «одному и тому же» пути, он всегда движется по другому пути.
Модель «параллельных вселенных» предлагает решение проблемы квантовой неопределенности, постулируя, что все возможные траектории частиц сосуществуют параллельно в бесконечном множестве различных реальностей.*
*)Гипотезу «множественных миров» предложил Хью Эверетт в качестве решения «проблемы измерения», позволяющего избежать «редукции волновой функции» (см. примечание выше). Об этой гипотезе достаточно популярно рассказано в книге А. Минделла «Сила безмолвия»
Из этого следует, что сам строй может не определяться иначе, чем одновременное собрание всех возможных положений и путей, из которых и с которых он может быть дан — жизненный мир может существовать только в его множественной данности резонирующим с ним существам, которые в равной мере и коллективно порождают его, как и он, в свою очередь, допускает и обеспечивает их. Если объемлющий строй составляет вся совокупность возможных положений в нем, отсюда следует, что «множественные миры», данные параллельно, уже внутренне присущи самому восприятию.
относительность пространства-времени для природы и импульса событий в нем, хотя и представляет собой радикальный отход от вселенной Ньютона, в действительности представляет собой все большее приближение к обычному восприятию. Вместо того чтобы мыслить в терминах абстрактных «точек» в пространстве, «основным элементом [становится] импульс, который, подобно моменту сознания не может быть точно связан с измерениями пространства и времени, но, скорее... охватывает область, протяженную в пространстве и имеющую длительность во времени». объемлющий строй развертывается из всей совокупности движений, которые может совершать в нем конкретное существо, обладающее конкретными размерами, формой и скоростью. Результатом становится то, что «эта комната» представляет собой в высшей степени различное пространственно-временное событие для разных видов — меня самого, моей собаки, мотылька на шторе. И в то же время каждый такой мир будет развертываться в соответствии с общими принципами организации, согласно которым «протяженность» и «распространение» являются функцией развертываемых таким образом событий — во многом так же, как вода ручья создает характерную пространственно-временную оболочку вокруг камня на своем пути, а большие астрономические массы во вселенной Эйнштейна «искривляют» пространство-время вокруг себя.
Не важно, что написано. Важно, как понято.
-
просто Соня
- Сообщения: 9287
- Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
- Откуда: Москва
Re: Франкл Десять тезисов о личности
23 мар 2021, 19:48
Представление опыта: некоторые взаимные ограничения в теоретической физике и теоретической психологии
Я попытался показать, что формальные свойства восприятия можно считать источником не только мистического опыта, но и основных принципов современной науки. развитие современной физики отражает все большее приближение к формальным свойствам присутствия-открытости и потока «куда-откуда» восприятия.
Традиционная точка зрения, разумеется, всегда состояла в том, что современная наука обесценивает свойства обычного восприятия, которые могут лишь сбивать нас с толка в нашем осмыслении вновь открываемых реалий физического порядка. Это представление о разрыве между наукой и восприятием было связано с родственным спором, растянувшимся на всю историю физики XX в. Как точно резюмировал Артур Миллер, существуют значительные разногласия в отношении возможности полного зрительного или пространственного представления важнейших понятий современной физики. Миллер полагает, что по мере того как физика все дальше отходила от классического мировоззрения, образы научной мысли подвергались соответствующему абстрагированию. Только самые избранные и отвлеченные отношения могли изображаться в абстрактном графическом представлении, которое теперь было в высшей степени удалено от всего, связанного с конкретным восприятием. Общепринятое мнение состояло в том, что современная физика слишком формальна и слишком далека от обыденного восприятия, чтобы ее вообще можно было представлять графически без вводящих в заблуждение искажений, обусловленных неадекватностью самого этого средства выражения.
Не исключено, что спор о том, может ли современная физика быть представлена в абстрактной графической форме, отражает не столько ее растущее отдаление от восприятия, сколько совершенно противоположную тенденцию. Суть в том, что опыт и, в особенности, восприятие тоже нельзя «нарисовать» — по крайней мере без таких же абстракций, упрощений и удаления от его непосредственной реальности. мы не можем нарисовать структуру опыта как такового и самого по себе. Общим для современной физики и феноменологии является именно проблематичность любого графического представления их текучих, турбулентных пространств-времен.
Обращаясь теперь к некоторым попыткам «изображать» абстрактные структуры опыта, предпринимавшиеся в психологии, мы увидим, что восприятие и физическая вселенная сопротивляются более традиционному представлению примечательно сходным образом.
Я попытался показать, что формальные свойства восприятия можно считать источником не только мистического опыта, но и основных принципов современной науки. развитие современной физики отражает все большее приближение к формальным свойствам присутствия-открытости и потока «куда-откуда» восприятия.
Традиционная точка зрения, разумеется, всегда состояла в том, что современная наука обесценивает свойства обычного восприятия, которые могут лишь сбивать нас с толка в нашем осмыслении вновь открываемых реалий физического порядка. Это представление о разрыве между наукой и восприятием было связано с родственным спором, растянувшимся на всю историю физики XX в. Как точно резюмировал Артур Миллер, существуют значительные разногласия в отношении возможности полного зрительного или пространственного представления важнейших понятий современной физики. Миллер полагает, что по мере того как физика все дальше отходила от классического мировоззрения, образы научной мысли подвергались соответствующему абстрагированию. Только самые избранные и отвлеченные отношения могли изображаться в абстрактном графическом представлении, которое теперь было в высшей степени удалено от всего, связанного с конкретным восприятием. Общепринятое мнение состояло в том, что современная физика слишком формальна и слишком далека от обыденного восприятия, чтобы ее вообще можно было представлять графически без вводящих в заблуждение искажений, обусловленных неадекватностью самого этого средства выражения.
Не исключено, что спор о том, может ли современная физика быть представлена в абстрактной графической форме, отражает не столько ее растущее отдаление от восприятия, сколько совершенно противоположную тенденцию. Суть в том, что опыт и, в особенности, восприятие тоже нельзя «нарисовать» — по крайней мере без таких же абстракций, упрощений и удаления от его непосредственной реальности. мы не можем нарисовать структуру опыта как такового и самого по себе. Общим для современной физики и феноменологии является именно проблематичность любого графического представления их текучих, турбулентных пространств-времен.
Обращаясь теперь к некоторым попыткам «изображать» абстрактные структуры опыта, предпринимавшиеся в психологии, мы увидим, что восприятие и физическая вселенная сопротивляются более традиционному представлению примечательно сходным образом.
Не важно, что написано. Важно, как понято.
-
просто Соня
- Сообщения: 9287
- Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
- Откуда: Москва
Re: Франкл Десять тезисов о личности
15 апр 2023, 18:37
Открывая врата сердца и другие буддийские рассказы - Аджан Брам
https://www.youtube.com/watch?v=pz4eSNKYOlw&t=13s
https://theravada.world/ajahn-brahm-otk ... dio-kniga/
Открывая врата сердца и другие буддийские рассказы о счастье
Подарите себе момент покоя, и вы поймёте, как глупо вы суетитесь.
Научитесь быть молчаливым, и вы заметите, что говорите слишком много.
Будьте добры, и вы почувствуете, что ваш приговор другим был слишком жестоким.
СТАРИННОЕ КИТАЙСКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ
Отпустить боль
В предыдущей истории речь шла о страхе перед страданием от зубной боли и о том, как я позволил этому страху уйти. Я радушно встретил боль, принял её в себя и позволил ей быть. Поэтому она ушла.
Многие мои друзья, страдая от сильной боли, пытались применить этот метод и обнаруживали, что он не помогает! Чтобы объяснить, почему метод отпускания не помог этим людям, я прибегаю к следующей истории о трёх своих учениках.
Первый ученик страдает от сильной боли и старается отпустить её.
- Отпускаю, - мягко говорит он и ждёт.
- Отпускаю! - повторяет ученик, когда чего не меняется.
- Ну же! Поторапливайся! Я отпускаю.
- Я же говорю тебе: отпускаю! Уходи!
- УХОДИ!
Это может казаться забавным, но именно так мы поступаем в большинстве случаев. Мы отпускаем то, что неправильно и чего не должно быть. Однако нам следует прежде всего отпускать того, кто говорит: «Отпускаю». Нам нужно позволить уйти сидящему внутри нас «диктатору», ведь все мы прекрасно его знаем. Отпустить - значит предложить уйти контролёру.
Второй ученик, чувствуя ужасную боль и помня этот совет, позволяет своему контролёру уйти. Он сидит с болью и притворяется, что отпускает. Проходит десять минут, а боль остаётся прежней, тогда он начинает жаловаться, что метод отпускания не работает. Таким ученикам я объясняю, что отпускание - это не метод избавления от боли, это способ быть свободным от боли. Второй ученик просто пытался заключить сделку с болью: «В течение десяти минут я буду отпускать, - и ты, боль, исчезнешь. Ладно?»
Так боль не отпускают: так пытаются избавиться от боли.
Третий ученик говорит своей боли примерно такие слова: «Боль, дверь моего сердца открыта для тебя, что бы ты со мной ни делала. Входи.»
Третий ученик всецело желает позволить боли длиться столько, сколько ей захочется, даже до конца его жизни; он позволяет eй даже усилиться. Такие люди предоставляют чувству боли свободу. Останется боль или уйдет — теперь для них это не имеет значения. Только в таком случае боль действительно исчезает.
Предвкушение, то есть страх, - вот главная составляющая боли.
Без тревог
Позволить уйти «контролёру», пребывать в данном моменте и быть открытым перед неопределённостью будущего - в этом заключается наше освобождение из темницы страха. Это позволяет нам реагировать на уготованные судьбой испытания, используя собственную природную мудрость, а также выходить невредимыми из множества опасных ситуаций.
Питающийся гневом демон
Если говорить о гневе, трудность его преодоле¬ния заключается в том, что нам нравится злиться. Проявление гнева сопровождается мощным и вызывающим привыкание удовольствием. А мы не желаем отпускать то, что доставляет нам наслаждение. Если мы просто осознаём, каковы плоды гнева, и будем помнить об этой связи, у нас появится желание отпустить гнев.
... Проблема становится на вершок больше каждый раз, когда вы злитесь даже мысленно.
Боль - это ещё один «демон, питающийся гневом». Когда мы со злостью думаем: «Боль! Убирайся отсюда! Тебе здесь не место!» - она становится чуть сильнее и неприятнее во всех других отношениях. Трудно быть добрым по отношению к чему-то настолько ужасному и отвратительному, как боль, однако в нашей жизни бывают моменты, когда у нас просто нет другого выбора. если мы искренне и неподдельно принимаем боль, она утихает, тяготы наши идут на убыль, а иногда и исчезают вовсе.
Некоторые болезни тоже являются «демонами, питающимися гневом», уродливыми и отвратительными чудовищами, которые расположились в нашем теле, заняли наш «трон». Вполне естественно сказать: «Убирайся отсюда! Это не твоё место!» Но когда эта беда обрушилась на нас или даже ещё раньше, возможно, нам удастся сказать: «Добро пожаловать». Некоторые болезни существуют за счёт стрессов именно поэтому они - «демоны, питающиеся гневом». Такие виды заболеваний хорошо поддаются лечению, когда «хозяин дворца» бесстрашно заявляет: «Болезнь, дверь моего сердца полностью открыта для тебя, что бы ты ни делала. Входи!»
Улыбка с помощью двух пальцев
Труднее всего хвалить себя. Такой человек становится великодушным. Одобрение собственных добродетельных качеств перед самим собой, без сомнений, способствует их развитию.
...Я выполнял эту практику каждое утро. встав с постели, я, независимо от самочувствия, смеялся над собой в зеркале, обычно прибегая к помощи двух пальцев. Люди говорят, что теперь я много улыбаюсь. Возможно, мои мимические мышцы просто свело в таком положении.
К этой уловке с двумя пальцами можно прибегать в любое время суток. Этот приём особенно эффективен, когда мы больны, совершенно подавлены или чувствуем, что нам всё надоело. Доказано, что благодаря смеху в крови вырабатываются эндорфины, которые укрепляют иммунную систему и дают нам ощущение счастья.
Смех помогает нам увидеть в стене 998 прекрасных кирпичей, а не только два плохих. К тому же, когда мы смеёмся, мы выглядим намного красивее. Вот почему иногда наш буддийский храм в Перте я называю «Салон красоты Аджана Брахма».
Машина навоза
...
великими учителями не стали те монахи, которым доста¬лось мало навоза для «закапывания». Но были монахи, которые, столкнувшись с громадными трудностями, работали над проблемами тихонько, не привлекая всеобщего внимания, и так обрели изобилующий плодами сад, став великими учителями. Все они обладают мудростью, безмятежностью и состраданием; просто у тех, кому в жизни досталось больше навоза, есть больше чем поделиться с миром. если у вас есть желание следовать пути сострадания, тогда в следующий раз, когда беда постучится в вашу дверь, вы сможете сказать: «Ого! Ещё больше удобрений для моего сада!»
Пить чай в безвыходной ситуации
«Когда ничего нельзя сделать, не делайте ничего».
Плыть по течению
Один мудрый монах... попал в быстрину, которая понесла его в море. Сперва монах пытался плыть против течения. Однако вскоре понял, что этот поток слишком мощный для него. В этот момент ему на помощь пришла его практика. Он расслабился, всё отпустил и поплыл по течению. Расслабиться в такой ситуации - когда он видел, как всё дальше и дальше удаляется бере¬говая линия, - было проявлением величайшего мужества. Когда течение стихло, он находился за сотни метров от берега. Только тогда он принялся работать телом, чтобы выплыть из быстрины и повернуть в направлении берега.
На это ушёл весь запас сбережённых сил. Берега монах достиг совершенно обессиленным. Он был уверен, что, если бы попробовал противостоять течению, оно победило бы его. Его точно так же унесло бы потоком далеко в море, но все силы были бы потрачены на борьбу, так что он не смог бы вернуться. Он был убеждён, что, если бы не отпустил ситуацию и не поплыл вместе с течением, он бы утонул.
Подобные случаи из жизни показывают, что изречение: «Когда нельзя ничего сделать, не делайте ничего» — это вовсе не теория, далёкая от реальности. Напротив, это может оказаться спасительной мудростью. Если течение сильнее вac, значит, пришло время плыть по течению. А когда вы способны действовать эффективно, значит, пришло время прилагать усилия.
Совет на всю жизнь
... «Аджан Ча говорит, что если вы собираетесь подметать, то вкладывайте в это всего себя»
И смысл учения прояснился. «Что бы ты ни делал, вкладывай в это всего себя».
Теперь эти слова стали его девизом, это принесло ему счастье и успех. Когда он работал, то вкладывал в дело всё, что у него было. Когда он отдыхал, он предавался отдыху всем существом. Если он общался, то полностью отдавал этому всё, что мог. В этом заключалась формула успеха. И ещё, когда он ничего не делал, он отдавал этому ничегонеде¬ланию всё, что только у него было.
Обвинение других
У человека зудел зад,
А он чесал голову.
Зуд так и не прошёл.
***
Большую часть жизненного времени вы находитесь наедине с собой. Тогда самой важной персоной - человеком, с которым вы сейчас находитесь, - являетесь вы. У нас есть так много времени, чтобы уделить себе внимание. Когда вы просыпаетесь утром, кто тот человек, которого вы осознаёте первым? Вы сами! Но говорите ли вы когда-нибудь: «Доброе утро, я. Хорошего дня!» Я говорю. А кто последний человек, которого вы осознаёте засыпая? Снова вы! Я говорю себе: «Спокойной ночи». В течение дня существует много личных, неофициальных моментов, когда я даю себе почувствовать собственную важность. Этот метод работает.
- Что важнее всего делать? Любить.
***
Если доброту можно представить в образе прекрасного голубя, то мудрость - это крылья голубя. Без мудрости сострадание никогда не поднимется в воздух.
***
Чтобы получить удовольствие от вкуса еды и познать жизнь во всей её полноте, часто нам следует наслаждаться текущим моментом в тишине.
***
«Провёл несколько самых счастливых часов в своей жизни... в любящих объятиях жены другого мужчины». Я сказал это. Я признался.
«Мы обнимались. Мы гладили друг друга. Мы целовались», - закончил я. Затем я опустил голову и уставился в ковёр. .... Моей матери.
***
Счастье реально. Несчастье достоверно. Нет никаких сомнений в том, что эти вещи существуют. Однако вы не можете определить местонахождение этих реальностей где бы то ни было в пределах вашего тела, за пределами вашего тела или вообще где-нибудь.
***
Свобода означает находиться там, где ты есть, по собственному желанию. Тюрьма - это желание находиться где-то в другом месте. Свободный мир - это мир, переживаемый тем, кто удовлетворён. Истинной свободой является свобода от желания и никогда - свобода желания.
***
Самой трудной частью чего бы то ни было в нашей жизни, является размышление об этом.
***
Горе означает, что мы видим только то, что у нас отнято. Торжество жизни - это когда мы ценим то, чем были осчастливлены, и чувствуем великую благодарность за это.
https://www.youtube.com/watch?v=0dLXllM2bzU
Аджан Брахм родился в Лондоне в 1951 году. Его интерес к буддизму и медитации возрос во время изучения теоретической физики в Кембриджском университете. В Бангкоке в возрасте двадцати трёх лет он принял духовный сан. Следующие девять лет он провёл в обучении и практике в соответствии с лесной традицией медитации под руководством преподобного Аджана Ча. В настоящее время Аджан Брахм является настоятелем монастыря Бодхиньяна и духовным руководителем Буддийского общества Западной Австралии.
Медитация - практика «отпускания», приводящая к достижению глубоких состояний внутреннего покоя, свободы и блаженства.
https://www.youtube.com/watch?v=pz4eSNKYOlw&t=13s
https://theravada.world/ajahn-brahm-otk ... dio-kniga/
Открывая врата сердца и другие буддийские рассказы о счастье
Подарите себе момент покоя, и вы поймёте, как глупо вы суетитесь.
Научитесь быть молчаливым, и вы заметите, что говорите слишком много.
Будьте добры, и вы почувствуете, что ваш приговор другим был слишком жестоким.
СТАРИННОЕ КИТАЙСКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ
Отпустить боль
В предыдущей истории речь шла о страхе перед страданием от зубной боли и о том, как я позволил этому страху уйти. Я радушно встретил боль, принял её в себя и позволил ей быть. Поэтому она ушла.
Многие мои друзья, страдая от сильной боли, пытались применить этот метод и обнаруживали, что он не помогает! Чтобы объяснить, почему метод отпускания не помог этим людям, я прибегаю к следующей истории о трёх своих учениках.
Первый ученик страдает от сильной боли и старается отпустить её.
- Отпускаю, - мягко говорит он и ждёт.
- Отпускаю! - повторяет ученик, когда чего не меняется.
- Ну же! Поторапливайся! Я отпускаю.
- Я же говорю тебе: отпускаю! Уходи!
- УХОДИ!
Это может казаться забавным, но именно так мы поступаем в большинстве случаев. Мы отпускаем то, что неправильно и чего не должно быть. Однако нам следует прежде всего отпускать того, кто говорит: «Отпускаю». Нам нужно позволить уйти сидящему внутри нас «диктатору», ведь все мы прекрасно его знаем. Отпустить - значит предложить уйти контролёру.
Второй ученик, чувствуя ужасную боль и помня этот совет, позволяет своему контролёру уйти. Он сидит с болью и притворяется, что отпускает. Проходит десять минут, а боль остаётся прежней, тогда он начинает жаловаться, что метод отпускания не работает. Таким ученикам я объясняю, что отпускание - это не метод избавления от боли, это способ быть свободным от боли. Второй ученик просто пытался заключить сделку с болью: «В течение десяти минут я буду отпускать, - и ты, боль, исчезнешь. Ладно?»
Так боль не отпускают: так пытаются избавиться от боли.
Третий ученик говорит своей боли примерно такие слова: «Боль, дверь моего сердца открыта для тебя, что бы ты со мной ни делала. Входи.»
Третий ученик всецело желает позволить боли длиться столько, сколько ей захочется, даже до конца его жизни; он позволяет eй даже усилиться. Такие люди предоставляют чувству боли свободу. Останется боль или уйдет — теперь для них это не имеет значения. Только в таком случае боль действительно исчезает.
Предвкушение, то есть страх, - вот главная составляющая боли.
Без тревог
Позволить уйти «контролёру», пребывать в данном моменте и быть открытым перед неопределённостью будущего - в этом заключается наше освобождение из темницы страха. Это позволяет нам реагировать на уготованные судьбой испытания, используя собственную природную мудрость, а также выходить невредимыми из множества опасных ситуаций.
Питающийся гневом демон
Если говорить о гневе, трудность его преодоле¬ния заключается в том, что нам нравится злиться. Проявление гнева сопровождается мощным и вызывающим привыкание удовольствием. А мы не желаем отпускать то, что доставляет нам наслаждение. Если мы просто осознаём, каковы плоды гнева, и будем помнить об этой связи, у нас появится желание отпустить гнев.
... Проблема становится на вершок больше каждый раз, когда вы злитесь даже мысленно.
Боль - это ещё один «демон, питающийся гневом». Когда мы со злостью думаем: «Боль! Убирайся отсюда! Тебе здесь не место!» - она становится чуть сильнее и неприятнее во всех других отношениях. Трудно быть добрым по отношению к чему-то настолько ужасному и отвратительному, как боль, однако в нашей жизни бывают моменты, когда у нас просто нет другого выбора. если мы искренне и неподдельно принимаем боль, она утихает, тяготы наши идут на убыль, а иногда и исчезают вовсе.
Некоторые болезни тоже являются «демонами, питающимися гневом», уродливыми и отвратительными чудовищами, которые расположились в нашем теле, заняли наш «трон». Вполне естественно сказать: «Убирайся отсюда! Это не твоё место!» Но когда эта беда обрушилась на нас или даже ещё раньше, возможно, нам удастся сказать: «Добро пожаловать». Некоторые болезни существуют за счёт стрессов именно поэтому они - «демоны, питающиеся гневом». Такие виды заболеваний хорошо поддаются лечению, когда «хозяин дворца» бесстрашно заявляет: «Болезнь, дверь моего сердца полностью открыта для тебя, что бы ты ни делала. Входи!»
Улыбка с помощью двух пальцев
Труднее всего хвалить себя. Такой человек становится великодушным. Одобрение собственных добродетельных качеств перед самим собой, без сомнений, способствует их развитию.
...Я выполнял эту практику каждое утро. встав с постели, я, независимо от самочувствия, смеялся над собой в зеркале, обычно прибегая к помощи двух пальцев. Люди говорят, что теперь я много улыбаюсь. Возможно, мои мимические мышцы просто свело в таком положении.
К этой уловке с двумя пальцами можно прибегать в любое время суток. Этот приём особенно эффективен, когда мы больны, совершенно подавлены или чувствуем, что нам всё надоело. Доказано, что благодаря смеху в крови вырабатываются эндорфины, которые укрепляют иммунную систему и дают нам ощущение счастья.
Смех помогает нам увидеть в стене 998 прекрасных кирпичей, а не только два плохих. К тому же, когда мы смеёмся, мы выглядим намного красивее. Вот почему иногда наш буддийский храм в Перте я называю «Салон красоты Аджана Брахма».
Машина навоза
...
великими учителями не стали те монахи, которым доста¬лось мало навоза для «закапывания». Но были монахи, которые, столкнувшись с громадными трудностями, работали над проблемами тихонько, не привлекая всеобщего внимания, и так обрели изобилующий плодами сад, став великими учителями. Все они обладают мудростью, безмятежностью и состраданием; просто у тех, кому в жизни досталось больше навоза, есть больше чем поделиться с миром. если у вас есть желание следовать пути сострадания, тогда в следующий раз, когда беда постучится в вашу дверь, вы сможете сказать: «Ого! Ещё больше удобрений для моего сада!»
Пить чай в безвыходной ситуации
«Когда ничего нельзя сделать, не делайте ничего».
Плыть по течению
Один мудрый монах... попал в быстрину, которая понесла его в море. Сперва монах пытался плыть против течения. Однако вскоре понял, что этот поток слишком мощный для него. В этот момент ему на помощь пришла его практика. Он расслабился, всё отпустил и поплыл по течению. Расслабиться в такой ситуации - когда он видел, как всё дальше и дальше удаляется бере¬говая линия, - было проявлением величайшего мужества. Когда течение стихло, он находился за сотни метров от берега. Только тогда он принялся работать телом, чтобы выплыть из быстрины и повернуть в направлении берега.
На это ушёл весь запас сбережённых сил. Берега монах достиг совершенно обессиленным. Он был уверен, что, если бы попробовал противостоять течению, оно победило бы его. Его точно так же унесло бы потоком далеко в море, но все силы были бы потрачены на борьбу, так что он не смог бы вернуться. Он был убеждён, что, если бы не отпустил ситуацию и не поплыл вместе с течением, он бы утонул.
Подобные случаи из жизни показывают, что изречение: «Когда нельзя ничего сделать, не делайте ничего» — это вовсе не теория, далёкая от реальности. Напротив, это может оказаться спасительной мудростью. Если течение сильнее вac, значит, пришло время плыть по течению. А когда вы способны действовать эффективно, значит, пришло время прилагать усилия.
Совет на всю жизнь
... «Аджан Ча говорит, что если вы собираетесь подметать, то вкладывайте в это всего себя»
И смысл учения прояснился. «Что бы ты ни делал, вкладывай в это всего себя».
Теперь эти слова стали его девизом, это принесло ему счастье и успех. Когда он работал, то вкладывал в дело всё, что у него было. Когда он отдыхал, он предавался отдыху всем существом. Если он общался, то полностью отдавал этому всё, что мог. В этом заключалась формула успеха. И ещё, когда он ничего не делал, он отдавал этому ничегонеде¬ланию всё, что только у него было.
Обвинение других
У человека зудел зад,
А он чесал голову.
Зуд так и не прошёл.
***
Большую часть жизненного времени вы находитесь наедине с собой. Тогда самой важной персоной - человеком, с которым вы сейчас находитесь, - являетесь вы. У нас есть так много времени, чтобы уделить себе внимание. Когда вы просыпаетесь утром, кто тот человек, которого вы осознаёте первым? Вы сами! Но говорите ли вы когда-нибудь: «Доброе утро, я. Хорошего дня!» Я говорю. А кто последний человек, которого вы осознаёте засыпая? Снова вы! Я говорю себе: «Спокойной ночи». В течение дня существует много личных, неофициальных моментов, когда я даю себе почувствовать собственную важность. Этот метод работает.
- Что важнее всего делать? Любить.
***
Если доброту можно представить в образе прекрасного голубя, то мудрость - это крылья голубя. Без мудрости сострадание никогда не поднимется в воздух.
***
Чтобы получить удовольствие от вкуса еды и познать жизнь во всей её полноте, часто нам следует наслаждаться текущим моментом в тишине.
***
«Провёл несколько самых счастливых часов в своей жизни... в любящих объятиях жены другого мужчины». Я сказал это. Я признался.
«Мы обнимались. Мы гладили друг друга. Мы целовались», - закончил я. Затем я опустил голову и уставился в ковёр. .... Моей матери.
***
Счастье реально. Несчастье достоверно. Нет никаких сомнений в том, что эти вещи существуют. Однако вы не можете определить местонахождение этих реальностей где бы то ни было в пределах вашего тела, за пределами вашего тела или вообще где-нибудь.
***
Свобода означает находиться там, где ты есть, по собственному желанию. Тюрьма - это желание находиться где-то в другом месте. Свободный мир - это мир, переживаемый тем, кто удовлетворён. Истинной свободой является свобода от желания и никогда - свобода желания.
***
Самой трудной частью чего бы то ни было в нашей жизни, является размышление об этом.
***
Горе означает, что мы видим только то, что у нас отнято. Торжество жизни - это когда мы ценим то, чем были осчастливлены, и чувствуем великую благодарность за это.
https://www.youtube.com/watch?v=0dLXllM2bzU
Не важно, что написано. Важно, как понято.