Стивен Левин «Кто умирает?"

[просто Соня]

Не До Конца...

Если ты хочешь чего-то, чего у тебя нет, это желание будет продолжать тебя тревожить, пока не будет исполнено. Если все желания умирают, зачем человеку возвращаться в мир? Но вы возвращаетесь, потому что умираете неудовлетворенными. И это происходит много раз. Вас все еще интересует мирское счастье; все еще есть желания, и они вам кричат: «Куда ты? Вернись!». Никто не посылает вас обратно в этот мир, вы возвращаетесь из-за собственных желаний. Вы возвращаетесь сами; вы путешествуете по мосту собственных желаний. Тело остается позади, но вы возвращаетесь с прежним умом и начинаете все путешествие заново. Вы входите во чрево следующей матери и повторяете ту же процедуру.
Смерть, которая становится средством для следующего рождения — это, фактически, не настоящая смерть. Мистик Кабир называет это «неполной смертью». Это незрелая смерть, не созревшая полностью. Ты еще не вырос. Ты еще не достиг мудрости и не умер зрелой смертью.
Животные тоже стареют, деревья стареют, и вы тоже однажды состаритесь. Однажды вы тоже умрете. Но человек, желания которого старятся, человек, который знает, что такое желания, человек, желания которого умирают, — это человек, достигший мудрости.
Кабир говорит, что умереть — это искусство.
Может быть, вы никогда не думали о смерти таким образом; вы даже не считаете искусством жизнь. Вы живете, как бревно, плывущее по реке, которое тянет туда, куда его несет течением. Ваша жизнь — это трагедия; она еще не стала искусством. Прежде чем совершить какой-то шаг, вы даже не останавливаетесь, чтобы подумать. Ты живешь так, словно пробираешься ощупью в темноте. Твоя жизнь не стала искусством. Именно поэтому до самого конца жизни ты не узнаешь, что такое красота, что такое истина или что такое блаженство. Но это все очень естественно, потому что твоя жизнь не стала произведением искусства. Если бы ты сжег в своей жизни весь мусор, то к этому времени достиг бы чистоты золота. Если бы ты отсек весь избыточный камень, каждая конечность статуи была бы сейчас сущим художеством.
Твоя жизнь — это не искусство; ни в каком смысле — а Кабир говорит, что даже смерть должна быть полным искусством. Смерть — настолько же искусство, что и жизнь. И смерть — это испытание. Если ты правильно жил, то можешь правильно умереть.
Смерть — это окончательное приношение. Это высочайшее; это корона, венчающая вершину. Смерть — это сущность и цветение жизни. Как может быть смерть полной смысла, если вся твоя жизнь была пустой растратой?
В чем тайна искусства жизни? Вот в чем секрет — жить в полной осознанности. Не нащупывай в темноте; не ходи во сне; ходи в осознанности. Что бы ты ни делал, неважно, что это — даже если это так незначительно, как открыть и закрыть глаза, — делай это внимательно, делай это с осознанностью. Кто знает, все может зависеть от этого крошечного движения — от открытия и закрытия глаз. Даже закрывая и открывая глаза, оставайся бдительным.

Будда обычно говорил своим ученикам, при ходьбе не смотреть дальше, чем на четыре фута вперед: «Для ходьбы этого вполне достаточно, — говорил он. — Не нужно смотреть по сторонам и постоянно глазеть во все стороны. Закончив видеть первые четыре фута, ты увидишь перед собой следующие. Этого достаточно; таким образом можно совершить путешествие в тысячи миль. Зачем смотреть по сторонам? Не смотрите постоянно во все стороны». Такое путешествие никогда не кончается.
Чтобы обрести искусство жить, помни это — никогда не действуй в неосознанности, никогда не действуй во сне. Никогда не позволяй ничему случаться самому по себе. Сначала увидь это как следует. Сначала рассмотри это правильно: прежде чем привести что-то в действие, посмотри на это твердо, с осторожностью и мудростью. Делая это, ты найдешь, что твоя жизнь приобретет нового рода красоту, определенную элегантность. Ты сам и скульптор, и статуя, ты сам и камень, и инструмент. Ты — всё и вся. И тогда однажды ты найдешь, что достиг храма, что сам стал божественной скульптурой. Ты найдешь, что достиг своего рода красоты, что достиг глубокого сознания. Если ты остаешься пробужденным и бдительным до самой смерти, ты прожил правильно. И тогда ты сможешь встретить правильным образом и смерть.

***

В своем стихотворении Кабир говорит: «Смерть, смерть, все постоянно умирает». Кабир говорит, что каждый в этом мире умирает, что смерть свершается ежедневно, случается в каждое мгновение. Он говорит, что мы со всех сторон окружены морем смерти. Целое постоянно тонет в нем.
«Никто не умирает, как надо». Кабир говорит, что никто не умирает в сознании.
Существование дает нам возможность за возможностью прожить правильно. Оно не торопится; у него нет недостатка времени. И пока ты продолжаешь делать те же самые ошибки, ты будешь снова выброшен в мир. Ты не будешь пойман в его сети, только когда сможешь вернуться в существование с полным и завершенным опытом жизни.
«Кабир встретил смерть, чтобы никогда больше не умирать». Живи таким образом, чтобы никогда больше не было другого рождения, и умри таким образом, чтобы никогда больше не было другой смерти. Если есть рождение, тогда, несомненно, будет и смерть; смерть последует автоматически. Поэтому живи таким образом, чтобы другого рождения не было, — и тогда больше не будет и смерти. Если ты говоришь, что хочешь вечно, снова и снова рождаться, ты говоришь ерунду. Все это означает, что ты не понимаешь самого простого: рождение — это один полюс жизни, а смерть — другой. Человеку, который родился, предстоит умереть. То, что началось, должно также и кончиться. Но если конца нет, не может быть и начала. Поэтому, если ты хочешь спастись от конца, никогда не желай начала. Не жажди начала, если хочешь безначального, если хочешь вечного. Просто попытайся спастись от начала.
Ты хочешь спастись от смерти. Но ты не знаешь даже, когда начинается смерть. Люди думают, что смерть начинается со старостью. ты ошибаешься. Начало смерти происходит с рождением.
Если ты пойдешь глубже в это явление, то увидишь, что смерть случается одновременно с зачатием. Когда ты рождаешься, ты уже был мертв девять месяцев, потому что эти девять месяцев ты уже прожил в утробе матери. Эти девять месяцев начинаются в момент зачатия и, несомненно, должны быть включенными в путешествие к смерти. Тебе уже девять месяцев возраста к моменту рождения. Такое количество старости уже тебя догнало. Твое рождение, на самом деле, начинается с того момента, как твое существо вошло в утробу матери, и в этот же момент начинается и смерть.
Ты умираешь каждый день. Это не такое событие, которое случается в конце жизни.
Смерть — это не чудо, смерть — это не волшебный трюк. Смерть — это процесс. Ты постепенно умираешь, умираешь мало-помалу каждый день, и придет день, когда этот процесс умирания, прекратится. Смерть — последний шаг в этом процессе. Смерть — это конец начала. И она длится долгое время, около семидесяти лет!
Если хочешь спастись от смерти, спасись от того, чтобы не войти в следующую утробу матери… Если ты не хочешь входить в другую утробу матери, иди глубже и глубже в самого себя. И по мере того, как это делаешь, ты придешь к осознанию, пониманию истинного искусства жизни и смерти; ты придешь к знанию того, что такое на самом деле жизнь и смерть. Если ты не хочешь входить в другую утробу матери, нужно спастись от желаний, от акта желания.
Это составляет трудность во время смерти. Желания человека не осуществлены полностью, а тело готово его покинуть. И эти незавершенные и неисполненные желания будут тотчас же искать нового рождения. Они должны быть удовлетворены. Ты не можешь освободиться от мира прежде этого. Твое желание получить еще немного жизни, прожить немного дольше становится причиной следующего рождения.
Поэтому пойми хорошо, что начало смерти — это на самом деле даже не утроба матери, оно происходит еще до того, как ты входишь в утробу матери. Эта цепь смерти началась, когда ты пожелал больше жизни во время своей предыдущей смерти. Входя в это явление глубже и глубже, ты найдешь, что желания — это связующие звенья в цепи смертей. Будда постоянно говорил: «Будь свободен от желаний, и ты освободишься от сансары, освободишься от мира».

Таким образом, никогда не поощряй желаний. Будь счастлив с тем, что у тебя есть, и будь удовлетворен тем, кто ты такой. Тогда для тебя не будет другого рождения. Ты должен быть удовлетворенным — как будто достиг своей цели; как будто больше не нужно продолжать никакого путешествия; как будто идти больше некуда. Неважно, что тобой достигнуто, этого должно быть более чем достаточно. Не должно быть вообще никакой мысли о том, чтобы достичь чего-то большего, чем у тебя уже есть. Ты умрешь полностью удовлетворенным. А у человека, который умирает полностью удовлетворенным, нет причины, чтобы снова возвращаться в мир. Такой человек познал искусство смерти. Человек, который умирает в «безжеланности», знает искусство смерти.
Достигнув этой мудрости, став осуществленным, Кабир умирает. Он умирает, познав реальность, познав истину. А ты умираешь, вообще ничего не узнав. Ты умираешь без удовлетворения, без пробужденности и без мудрости. Состарившись, ты умираешь; достигнув мудрости, умирает просветленный.
Человек умирает, но не хочет умирать. Он умирает, потому что он беспомощен.

Состариться — не значит стать мудрым. Достижение мудрости означает, что ты осознал, что нет ничего, чего стоило бы достигать в этой жизни, и нет ничего, что стоило бы спасать. Достижение мудрости означает, что ты исследовал все свои желания и нашел, что в них нет ничего существенного. Лишь тогда ты осознаешь, что в жизни нет ничего, что стоило бы достигать. Несмотря на тот факт, что ты исследовал каждый уголок и каждую трещинку, ты нашел, что в твоей жизни нет ничего существенного.
Ты учишься этому из собственного огромного опыта. Не слушая кого-то, не читая слова Кабира и не слушая меня, ты осознаешь, что вся эта игра жизни играется в невежестве — ты это осознаешь путем собственных проб и ошибок и посредством собственного опыта.
В этом мире нет никакого места для просветленного человека. Здесь просветленному человеку делать нечего. Этот мир — детская игрушка, дети с ней играют, дети ею поглощены. Став просветленным, ты будешь смеяться; тогда ты увидишь, что это просто игрушка. Тогда ты узнаешь. Тогда ты просветлен. И в то мгновение, когда ты это осознаешь, цепь желаний разрушена.

Во время смерти ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы спастись. Ты в ужасе, ты дрожишь. Ты — океан страха и возбуждения. Тебя тащит в смерть; ты не хочешь, чтобы твоя жизненная сила покидала тело. Ты цепляешься за тело, как только можешь, и тебя отделяют от него насильно. Ты умираешь, рыдая; ты умираешь в боли. Ты умираешь побежденным, в полной беспомощности. Умирающий пытается схватиться за любую соломинку, чтобы остаться в живых немного дольше, чтобы остаться на этом берегу немного больше. Пришел зов двигаться на другой берег — на берегу тебя ждет лодка, тебя подзывает лодочник, прося поторопиться, говоря: «Пришло твое время», спрашивая: «Почему ты все еще цепляешься за этот берег?»
Ты говоришь: «Пожалуйста, обожди еще мгновение. Позволь мне еще немного счастья! У меня всю жизнь его вообще не было». Ты был несчастлив всю жизнь, и все же хочешь прожить еще одно мгновение в надежде достичь счастья... Это трагедия.
Ты умираешь неудовлетворенным и жаждущим. Ты пил из многих источников, но твоя жажда не утолена. Хотя ты и пережил все возможные опыты, твои желания остались прежними. Они продолжают тебя беспокоить даже в момент смерти. Такого рода смерть — смерть невежественного и глупого человека.

Если же после того, как ты пережил все возможные опыты, желания начинают исчезать, и ты начинаешь смеяться — если ты осознаешь, что пытаться выжать счастье из этой жизни все равно, что пытаться выжать масло из камня... Если ты видишь, что в этой жизни не может быть никаких подлинных отношений, и что нет способа добиться в этой жизни счастья... Если ты видишь, что бродил впустую, что путешествовал во сне... Если ты осознаешь все это, тогда ты становишься мудрым человеком. Стань мудрым до смерти. Ты уже умирал столько раз!
Когда за тобой придет смерть и постучит в двери, иди в нее с полным сознанием. Сопровождай смерть так, как это сделал бы просветленный. Не продолжай плакать, рыдать и вопить, как ребенок, у которого отобрали игрушку. Не будь ребенком во время смерти. Умри с улыбкой на лице.
Скажи смерти: «Добро пожаловать. Я к тебе готов». И когда ты это говоришь, не должно оставаться ни тени сожаления. По сути, если ты действительно знал жизнь, в твоем голосе будет блаженство и экстаз — и ни малейшего страдания.

Тебя раз за разом выносит обратно в сансару, в этот мир, но не думай, что это потому, что ты так важен, или потому, что ты имеешь большую ценность. Тот факт, что тебя посылают обратно, — это послание существования, что тебе придется продолжать петь, пока ты не научишься петь песню жизни правильно. Ты нуждаешься в этой практике и повторении, потому что всегда возвращаешься к ним, не став законченным. Существование не признает незаконченных вещей; им признается только законченное.
Человек, который познал истину жизни, будет наполнен радостью от прихода смерти, потому что вскоре освободится от запутанности в сансаре, от запутанности в этом мире. Вскоре это бесполезное продолжение закончится; вскоре эта детская игрушка будет отложена в сторону.
Этот человек достоин того, чтобы путешествовать в то место, откуда нет возврата.

[просто Соня]

Ответы На Вопросы
Есть ли жизнь после смерти?

Человек должен задать вопрос по делу, человек должен начинать с самого начала «Есть ли жизнь после рождения?» рождаются многие люди, но у очень немногих есть жизнь. Будда, Иисус, Кабир — они живы. И это чудо: те, кто жив, никогда не задают вопроса: «Есть ли жизнь после смерти?». Они это знают. Они знают, что такое жизнь, и в этом знании смерть исчезает. Как только ты знаешь, что такое жизнь, смерть не существует. Смерть существует только потому, что ты не знаешь, что такое жизнь, потому что ты еще не осознаешь жизни, ее бессмертия. Ты не коснулся жизни, поэтому существует страх смерти. Как только ты узнаешь, что такое жизнь, в это самое мгновение смерть становится несуществующей.
Внеси свет в темную комнату, и темнота исчезает; узнай жизнь, и смерть исчезает. Человек, который действительно жив, просто смеется над самой возможностью смерти. Смерть невозможна; смерть не может существовать по самой природе вещей; то, что есть, останется, оставалось всегда. Это то, что не может исчезнуть. Но не теоретически; тебе придется пережить это экзистенциально.
Поскольку жизни не случилось даже после рождения, как ты можешь верить и доверять, что жизнь случится после смерти? И тот, кто знает жизнь, знает также, что смерть — это другое рождение и ничего больше. Смерть есть другое рождение; открывается новая дверь. Смерть — другая сторона той же самой двери, которую вы называете рождением: с одной стороны, эта дверь известна как смерть, с другой — как рождение.
Смерть приносит другое рождение, другое начало, другое путешествие — но все это будет для тебя только рассуждениями. Это будет мало значить, пока ты не знаешь, что такое жизнь. Именно поэтому я говорю: задай правильный вопрос. На неправильный вопрос ответить нельзя, а если и можно, то только неправильно.
Ты родился, но еще не родился по-настоящему. Первое рождение только физическое, второе — настоящее — духовное рождение. Ты должен прийти к тому, чтобы узнать самого себя, узнать, кто ты такой. Ты должен задать правильный вопрос: кто я такой? И пока есть жизнь, почему не спросить этого у самой жизни? Зачем беспокоиться о смерти? Когда она придет, ты можешь столкнуться с ней лицом к лицу и узнать ее. Не упускай эту возможность узнать жизнь, пока жизнь окружает тебя.
Если ты узнал жизнь, ты, несомненно, узнаешь и смерть — и тогда смерть не будет врагом, смерть будет другом. Тогда смерть не более чем глубокий сон. Снова приходит утро, и все начинается снова. Тогда смерть не более чем отдых — великий отдых, нужный отдых. После всей жизни труда и усталости человеку нужен большой отдых. В смерти он возвращается к источнику, точно как во сне.
Каждую ночь ты умираешь небольшой смертью. Ты называешь это сном; было бы лучше называть это небольшой смертью. Ты исчезаешь с поверхности, движешься в свое глубочайшее существо. Ты теряешься, ты не знаешь, кто ты такой. Ты забываешь все о мире, об отношениях, о людях. Ты умираешь небольшой смертью, крошечной смертью, но даже эта крошечная смерть оживляет тебя. Утром ты снова полон сил и энергии, снова пульсируешь жизнью, снова готов прыгать в тысячу и одно приключение, готов принять вызов. К вечеру ты снова устанешь.
Это происходит ежедневно. Ты даже еще не узнал, что такое сон; как тебе узнать смерть? Смерть — это великий сон, великий отдых после всей жизни. Она воссоздает тебя заново, делает тебя свежим, воскрешает.
Существует ли на самом деле ад?
... Ему забронировали место, и он отправился в ад — и был удивлен еще более чем при виде рая. Там было радостно, там играла музыка и пелись песни — все было солнечным и ярким. Никакого дьявола, никакого адского огня, никто никого не мучит — ничего подобного.
— Это больше похоже на рай! И начальник вокзала ответил:
— Да, действительно, похоже, но прежде все было очень похоже на то, как описывают твои священные писания. Но с тех пор, как здесь оказались Будда, Махавира и Сократ, все преобразилось.
Все зависит от тебя. Ад — как и рай — это не часть географии, это часть твоей психологии. Ты создаешь свой собственный ад, ты создаешь свой собственный рай. И это не в будущем. Здесь и сейчас кто-то живет в раю, а кто-то в аду — и они, может быть, сидят рядом, может быть, они друзья.
Не беспокойся о рае и аде; это только твои состояния. Если ты живешь в уме, ты живешь в аду. Если ты живешь в не-уме, ты живешь в раю.
Если Бог хороший, почему существует смерть?
На Востоке мы говорим, что Бог не хороший и не плохой, и все, что бы ни происходило, происходит. В этом нет никакой моральной ценности; нельзя называть это ни хорошим, ни плохим. Ты так все называешь, потому что у тебя определенного рода ум. Именно по отношению к тво¬ему уму что-то становится хорошим, а что-то плохим.
если бы мать убила Адольфа Гитлера, это было бы хорошо или плохо? это было бы очень хорошо для мира. Но если бы мать Адольфа Гитлера убила его, ее наказали бы ужасно, потому что убивать ребенка — грех.
Все, что мы называем хорошим, - хорошо, согласно определенному узкому уму.
Все, что мы называем плохим, - плохо, согласно определенному узкому уму.
Если я отброшу верования, за что мне тогда держаться перед лицом смерти?
Когда смерть постучится в двери, ты узнаешь, что все верования исчезли. Верование в бессмертие души не поможет, когда смерть постучится в двери, — ты будешь плакать и рыдать, ты будешь цепляться за жизнь.
Когда придет смерть, ты забудешь все о Боге. Когда смерть сшибает тебя с ног, она сшибает с ног всю структуру знания, которую ты построил вокруг себя, — она оставляет тебя абсолютно пустым и с осознанностью, что вся жизнь была пустой растратой.
Мудрость — это совершенно другое явление: это опыт, не верование. Это экзистенциальный опыт, это не знание извне.

[просто Соня]

Мне кажется, христианская концепция души — то же самое, что ты подразумеваешь под настоящим существом, тем, кто наблюдает. Почему Иисус не говорил о возможности реинкарнации души? Кажется, в этом разница между восточными и западными религиями. Не мог бы ты что-нибудь об этом сказать?
Будда говорит, что никакой души нет, есть только континуум. Это все равно, что вечером зажечь свечу, а утром, задувая ее, спросить: «Тот ли это самый свет, который я зажег вечером?» Нет, свет не тот же самый, и все же есть континуум. Вечером, когда ты зажег свечу... этой свечи больше нет, пламя постоянно исчезает; его заменяет другое пламя. Эта замена так быстра, что ты не видишь промежутков, одно пламя исчезает, другое приходит; одно уходит, другое возникает. Обязательно есть небольшие промежутки, но их не видно невооруженным глазом.
Будда говорит, что точно как пламя свечи не остается прежним — оно постоянно меняется, хотя в другом смысле оно остается прежним, потому что это тот же континуум, — точно таким же образом, в тебе нет сущности души как вещи, но есть как пламя. Она постоянно меняется; это река.
Будда не верит в существительные, он верит только в глаголы, и я полностью согласен с ним. Он подошел к истине ближе всего; по крайней мере, его выражение — самое глубокое.

Таким же образом, точно как и кожа — эго. Кожа удерживает твое тело в определенном образце, в определении, в определенных пределах. Эго удерживает в определенных пределах содержимое твоего ума. Эго — это внутренняя кожа, которая позволяет тебе знать, кто ты такой; иначе ты потеряешься — ты не будешь знать, кто есть кто; кто «я», а кто «другой».
Идея сущности, «я» (эго), дает тебе определение, утилитарное определение. Она делает тебя явственно отдельным от других. Но и это тоже кожа, очень тонкая кожа, удерживающая содержимое ума — твои воспоминания, прошлое, желания, планы, будущее, настоящее, любовь, ненависть, гнев, печаль, счастье — оно удерживает все это в мешке. Но ты, - и не эго. Потому что оно тоже постоянно меняется, и меняется сильнее, чем телесная кожа. Оно меняется с каждым мгновением.
Будда использует аналогию с пламенем. Зажжен светильник: ты видишь пламя, но оно постоянно меняется, оно никогда не остается прежним. К утру, когда ты гасишь свет, ты гасишь не то же самое пламя. Оно постоянно менялось, менялось всю ночь.
С каждым отдельным мгновением пламя исчезает, и его заменяет новое пламя. Но эта замена происходит так быстро, что ты не видишь этой замены, — не видишь, что одно пламя ушло, появилось другое. Это движение так быстро, что ты не видишь промежутка между ними. Но это не одно и то же пламя. Но все же оно остается прежним, потому что это продолжительность того же самого пламени. Оно родилось из того же пламени.
Будда говорит, что эго — это продолжительность, не субстанция — продолжительность, подобная пламени, продолжительность, подобная реке, продолжительность, подобная телу.
Возникает проблема... человек рождается заново. Кто же тогда рождается?
Видели ли вы пожар в джунглях? Пламя просто перепрыгивает с одного дерева на другое. В нем нет субстанции, это только пламя. В нем нет материала, это только чистая энергия, кванты энергии, определенные количества энергии — она перепрыгивает с одного дерева на другое, и другое загорается. Или вы можете поднести незажженный светильник к зажженному. Что произойдет? Пламя с зажженного светильника перепрыгивает на незажженный. Это квантовый скачок, это прыжок. Чистое пламя перепрыгивает на другой светильник, и начинается другая продолжительность.

Если вы включите радио, то услышите передачу какой-то станции. Нужен толь¬ко приемник. Как только есть приемник, если что-то передают, вы можете это поймать.
Никакая субстанция вас не достигает, только чистые мыслительные волны, просто мыслительные волны, ничего вещественного. Нельзя взять их в руку, нельзя их увидеть, но они есть, потому что их ловит радио или телевизор.
Будда говорит, что когда человек умирает, все его накопленные за всю жизнь желания, накопленные за всю жизнь воспоминания, все кармы всей его жизни перепрыгивают как энергетические волны в новую утробу. Это прыжок. В физике есть для этого точное слово: это называют «квантовым скачком» — «скачок чистой энергии, в которой нет никакого вещества».
Будда был первым квантовым физиком. Будда говорит на языке современной физики; он пришел на двадцать пять веков раньше своего времени.
Когда человек умирает, его тело исчезает, материальная часть исчезает, но умственная часть — это вибрация. Эта вибрация высвобождается, «выходит в эфир». Теперь она войдет в первую утробу матери, которая окажется для нее подходящей.
Нет необходимости в том, чтобы переходило что-то вещественное, это только толчок энергии. прыгает снова именно тот же прежний мешок с эго. Один дом стал необитаемым, с одним телом больше невозможно жить. Прежнее желание, страсть к жизни —танка, жива, горит. Это самое желание и совершает прыжок.
Теперь послушайте современных физиков. Они говорят, что материи нет. Вы видите эту очень вещественную стену позади меня? Вы не можете через нее пройти; если вы попытаетесь, то пораните себя. Но современная физика говорит, что это ничто, в ней нет ничего вещественного. Это просто чистая энергия, движущаяся с такой огромной скоростью, что само ее движение создает обман, иллюзию, видимость вещественности.
Наверное, вы иногда наблюдали быстро вращающийся вентилятор — лопастей не видно. Есть только три лопасти, но они вращаются так быстро, что становятся как круг, как тарелка; зазоров между лопастями не видно. Если бы вентилятор двигался с такой же скоростью, что и электроны — их скорость огромна, - тогда можно было бы сесть на вентилятор и не упасть. Вы могли бы сидеть точно так же, как я сижу в этом кресле, и не чувствовать никакого движения, потому что это движение так быстро.
То же самое происходит с полом. Это не мраморный пол, это только видимость, но энергетические частицы, быстрота движения, создает иллюзию вещественности. Вещественности не существует, существует лишь чистая энергия. Современная наука говорит, что материи не существует, существует только нематериальная энергия.
Будда научен. Точно так же, как современная наука из своей метафизики изъяла идею вещества, Будда изъял из своей метафизики идею сущности. Сущность и вещество коррелируют. Трудно поверить, что стена невещественна, и таким же образом трудно поверить, что в вас нет никакой сущности.

Ты ходишь, ты идешь, ты вышел на утреннюю прогулку. Сам язык: мы говорим, «ты идешь», — создает проблему; проблема в самом нашем языке. Когда мы говорим, что кто-то идет, то тут же предполагаем, что идет кто-то — есть «идущий». Мы спрашиваем, как это возможно, что идущего нет? Будда говорит, что идущего нет, есть только ходьба. Жизнь не состоит из вещей. Будда говорит, что жизнь состоит из событий. И именно это в точности говорит и современная наука: есть только процессы, не вещи — события.
Даже сказать, что жизнь существует, неправильно. Существуют только тысячи и тысячи жизненных процессов. Жизнь — это только идея. Нет ничего, подобного жизни.
В один день вы видите в небе, что собрались темные тучи, бьет гром и сверкает молния. Во время вспышки молнии разве вы говорите: «Есть ли что-нибудь за этой молнией? Кто бьет молнией? Что ударяет?» Вы говорите: «Молния — это просто молния — за ней никого нет; это просто процесс. Нет ничего такого, что "делает" молнию. Это просто молния».
Раздвоенность вносится языком. Ты идешь — Будда говорит, что есть только ходьба. Ты думаешь — есть только думание, думающего нет. Думающий — только созданная языком видимость. Используя язык, основанный на раздвоенности, мы все делим надвое.

Пока ты думаешь, есть пучок мыслей, да — но думающего нет. Если вы действительно хотите это понять, вам придется глубоко медитировать и прийти к точке, в которой думание исчезает. В тот момент, когда думание исчезнет, вы удивитесь — думающего тоже нет. Вместе с думанием исчезает и думающий. Это была только видимость, созданная движением мыслей.

Ты видишь реку. Действительно ли она существует, или это только движение? Если удалить движение, будет ли река? Если движение удалить, река тут же исчезнет. Не «река течет»; река есть не что иное, как «течение».
Язык создает трудности. Может быть, именно из-за этой особенной структуры определенных языков Будда стал важным и значительным и укоренился только в Японии, Китае, Бирме — потому что их языки совершено другие. Очень важно понять, почему он стал так значителен для китайского ума, почему Китай смог его понять, а Индия не смогла. Китайский язык не разделяет надвое. В китайском языке, или в корейском, или в японском, или в бирманском, существует совершенно другая структура, нежели чем в санскрите, хинди, английском, греческом, латинском, французском, немецком — совершенно другая структура.
Когда впервые Библию перевели на бирманский язык, было много трудностей, потому что несколько предложений вообще нельзя было перевести. В момент перевода теряется весь смысл. Например, просто предложение «Бог есть» нельзя перевести на бирманский язык. Если перевести, то это превращается в «Бог становится». «Бог есть» перевести нельзя, потому что нет эквивалента термину «есть», потому что «есть» показывает статичность.
Мы можем сказать: «дерево есть», но в бирманском языке придется сказать «дерево становится», не «дерево есть». Для «есть» эквивалента нет. Дерево «становится». К тому времени, как вы говорите «дерево есть», оно больше не то же самое дерево, поэтому, зачем говорить «есть»? «Есть» придает статическое качество. Это рекообразное явление — «дерево становится». Я должен сказать: «дерево есть становящееся»[Tree is becoming], но в бирманском языке это будет просто «дерево становится», «есть» не будет. «Река есть» — если вы захотите перевести, получится «река течет». Река «речится» — вот каким будет буквальный перевод на бирманский.
Но сказать «Бог становится» очень трудно, потому что христиане этого сказать не могут. Бог совершенен, он не может «становиться». Он не процесс, у него нет возмоности роста — он уже прибыл. Он абсолютен — что вы подразумеваете под «становлением»? Становление возможно, если кто-то несовершенен. Бог совершенен, он не может становиться. Как это перевести? Очень трудно.
Но Будда тут же проник в бирманский, китайский, японский, корейский ум. Сама структура языка сделала это возможным; носителям этих языков было очень легко понять Будду.
В жизни есть только события.
Есть «едение», но нет того, кто ест. Просто наблюдайте еду. Есть ли действительно тот, кто ест? Вы чувствуете голод, правильно — голод есть, но нет никого, кто голоден. Тогда вы едите — есть «едение», но нет никого, кто ест. Тогда голод удовлетворен, вы чувствуете насыщение — эта удовлетворенность есть, но нет никого, кто был бы удовлетворен.
Будда говорит, что жизнь состоит из событий. Жизнь значит «житие». Жизнь — это не существительное, это глагол. И все остальное — глаголы. Наблюдайте, и вы сможете увидеть: все становится, ничто не статично.

Эддингтон
С 1920-х вплоть до своей смерти, он всё больше сосредотачивается на том, что он называл «фундаментальной теорией», предназначенной для объединения квантовой теории, теории относительности, космологии и гравитации.
сказал, что в английском языке есть несколько слов, которые абсолютно ложны, например, покой. Ничто никогда не находится в покое, само слово неправильно, потому что в реальности нет ничего ему равнозначного. Видели ли вы когда-нибудь что-нибудь в покое? Даже если вы отдыхаете, это не покой. Это процесс: что-то происходит, вы все еще дышите.
Можно лечь, расслабиться — но это не покой; происходят многие вещи, тысячи вещей. Видели ли вы когда-нибудь что-нибудь в покое? Это невозможно, покоя не существует. Даже если человек мертв, все равно тело продолжает свои процессы.

Жизнь — это миллионы процессов. Даже когда эго исчезает из этой базы, взлетает из этого аэропорта и приземляется в другом чреве матери, многие процессы все еще продолжаются. Все процессы не останавливаются, потому что есть процессы, не имеющие ничего общего с твоим эго; ничего общего с эго — эго может исчезнуть, а они будут продолжаться. Волосы растут, ногти растут, ничего общего... И тотчас же, в то мгновение, как эго покидает тело, миллионы маленьких микробов оживают и начинают работать и функционировать. Ты становишься почти как рыночная площадь. В этом смысле ты будешь пульсировать жизнью. Многое будет происходить: много микробов бегают, снуют туда-сюда, занимаются любовью, женятся, умирают, и все течет своим чередом. В то мгновение, когда ты покидаешь тело, твое тело становится посадочной площадкой для множества других ребят, которые ждут и говорят: «Пожалуйста, уходи поскорее! Позволь нам войти».
Жизнь — это постоянный процесс, не только процесс, но процессы, продолжительность.
Будда говорит, что сама идея сущности возникла из-за языка. Ты чувствуешь голод, в языке мы говорим: «Я голоден». Язык создает идею «я». Как это сказать? Что¬бы быть в точности правым, ты можешь сказать только: «Голод». Выражение «я голоден» вносит что-то абсолютно ложное. «Голод» — этого достаточно.
Наблюдай свои процессы, и ты это почувствуешь. Когда ты почувствуешь голод, просто наблюдай это. Есть ли действительно кто-то, кто голоден, или есть только голод? Или только этот речевой оборот все перекручивает и разделяет надвое, и ты начинаешь чувстввать: «Я голоден»?
ваши религии, ваши философии более укоренены в ваших лингвистических образцах, чем в чем-либо другом. И если вы поймете свой язык лучше, то сможете лучше понять и свои внутренние процессы. Он был первым лингвистом, и его прозрение безмерно значительно.

[просто Соня]

- Ты говоришь, что Будда не говорил о боге, потому что его нельзя доказать.

Да, он не говорил о боге, потому что его нельзя доказать, и он не говорил о боге, потому что бога, который, как вы думаете, существует, не существует. Ваш бог — это то же, прежнее заблуждение сущности. Вы думаете, что у вас есть сущность, и поэтому у всей вселенной должна быть сущность. Поскольку сущность есть у вас, вся вселенная должна обладать высшей сущностью. Эта высшая сущность — бог.
Будда говорит, что у вас нет никакой сущности. Вселенная есть, но в ней нет никакой высшей сущности... миллионы процессов, но никакой высшей сущности. В ней нет никакого центра; все — периферия.
Очень трудно это уловить — если не медитировать. Именно поэтому Будда никогда не вдается в метафизческие дискуссии; он говорит: «Медитируй». Потому что в медитации эти вещи становятся такими ясными. Когда мышление останавливается, внезапно ты видишь, что мыслящий исчез. Он был тенью. И когда мыслящий исчезает, как ты можешь сказать, как ты можешь почувствовать: «Я есть»? Не остается никакого «я», ты — чистое пространство. Именно это Будда называет анаттой, чистым пространством без всякой сущности. Это колоссальный опыт
...и тут же, не переводя дыхания, он говорит о других жизнях и реинкарнации.
Он говорит, и буддисты всегда испытывали из-за этого трудности. Будда такой добросовестный ученый, что не может навязывать реальности ничего. Он просто констатирует факт. Если это противоречиво, он говорит: «Может быть, это противоречиво, но это так».
Именно это происходит в современной науке. Только пятьдесят лет назад, когда ученые вошли в глубочайшее ядро материи, они были озадачены, потому что электроны вели себя очень нелогичным образом. Нельзя заставить электроны быть логичными, нельзя отправить их в университет изучать Аристотеля, и нельзя им сказать: «Перестаньте безобразничать! Это нелогично, это неправильно!» Вы не можете этого сказать. Если они ведут себя нелогично, они ведут себя нелогично - вы должны это понять, вот и все; сделать ничего нельзя.
И эта нелогичность была действительно огромной, это было не обычное дело. Иногда электрон вел себя как волна, а иногда — как квант, частица. Обе эти вещи одновременно невозможны, это не по-эвклидовски и не по-аристотелевски — можно подумать, что эти электроны не верят в Эвклида и Аристотеля! Что они делают? Они что, никогда не слышали об Эвклиде?
Это простая геометрия, которую мы все учили в школе, — что точка не может быть линией, а линия — точкой. Линия — это множество точек, сложенных в последовательность, поэтому одна точка не может вести себя как линия, иначе это разрушит всю геометрию. Ты ставишь точку и идешь в ванную, потом возвращаешься, а она стала линией! Что ты тогда будешь делать?
Но именно это происходит в глубочайшем внутреннем ядре материи. Ты продолжаешь наблюдать, и что-то выглядит как точка, и вдруг, ни с того, ни с сего — линия, И прыжок происходит таким образом, что ты даже не видишь, как она вырастает в линию.
В одно мгновение времени это точка, в другое мгновение — линия, она даже не вырастает в линию, просто прыжок... так внезапно, так нелогично. Если она растет постепенно, мы можем понять и это: может быть, она, как семя, прорастает и становится деревом. Мы можем понять.
Если точка становится линией постепенно, мы сможем это понять. Но внезапно? И мало того, что внезапно, но вот еще более нелогичное: два наблюдателя в один момент времени, одновременно, могут наблюдать разные вещи — один видит что-то как точку, другой то же самое — как линию. Что с этим делать? Один наблюдатель видит семя, а другой дерево? — ...в один и тот же момент времени.
Ученые пытались, как только могли, потому что ум имеет тенденцию цепляться за собственные концепции, образцы. Ему нелегко расслабиться и сдаться на милость каких-то дурацких электронов. Два или три десятилетия ученые были озадачены и пытались найти какой-то способ это объяснить или, по крайней мере, рационально отмахнуться: почему это происходит? Но, в конце концов, им пришлось признать факт и просто принять это. Так возникла теория квантовой физики.
Квант: само слово пришлось изобрести; его раньше никогда не существовало, потому что никогда еще человек не сталкивался с таким нелогичным явлением. Квант означает линию и точку одновременно, вместе. Квант означает частицу и волну вместе, одновременно. Нам при-шлось найти название для чего-то такого, что абсолютно нелогично, и у нас не было для этого словесного символа.
И когда люди спросили ученых: «Как вы это объясняете? — это же нелогично!», они сказали: «Да, это нелогично, но это так и есть, и мы ничего не можем сделать. Мы должны прислушиваться к реальности. Если реальность нелогична, тогда, наверное, что-то неправильно в нашей логике, вот и все. Мы можем изменить логику, но не можем изменить реальность».
Именно это случилось, когда в мир пришел Будда. Он вошел в глубочайшее ядро вашей так называемой сущности и был тоже озадачен — что делать? Никакой сущности нет, а реинкарнация есть. И если бы он был просто обычным философом, он забыл бы об этом; он не стал бы говорить об этом факте — он выбрал бы одно. Выбор прост: либо ты говоришь, что реинкарнации нет, потому что нет сущности...
Именно это всегда говорили люди, которые не верят в душу. Атеисты, эпикурейцы, — они просто говорят, что никакой сущности нет, — когда ты умираешь, ты просто умираешь, ничто не выживает, и нет никакого нового рождения. Это просто, логично. Или есть «этерналисты», теисты, люди, которые верят в сущность. Они говорят, что ты умираешь, но умирает только тело; твоя сущность, центр выживает. Твоя душа, атма, выживает; она вечна. Это тоже логично.
Будда очень нелогичен, и нелогичен потому, что абсолютно упорствует в том, чтобы не идти против реальности. Вот его настояние: мы должны слушать все, что бы ни открыла реальность. Мы не должны навязывать ей своих идеологий. Кто мы такие?
Если это факт, значит, что-то неправильно в нашей логике, в нашем языке, в самом нашем образе мышления. Мы должны изменить его, вместо того чтобы избегать реальности, бежать от реальности. И он кажется самым абсурдным мыслителем в мире, потому что это одно из самых абсурдных утверждений: что ты не существуешь, но реинкарнируешь.
Явственно видно, что это абсурд. Если ты не существуешь, как ты можешь реинкарнировать? А он говорит: «Этого я не знаю. Вы не существуете, и вы реинкарнируете — это я знаю, я это вижу, я это увидел. И если вы хотите это увидеть сами, медитируйте. Идите глубже в свое существо, как вошел в свое существо я, и вы будете озадачены, придете в большое замешательство. Мало-помалу вы утвердитесь в реальности. И тогда вам придется изменить весь язык».
Будда изменил весь язык, весь философский стиль. Было почти невозможно его понять, потому что он не говорил тем же языком, что и вы; он приносил в мир какие-то новые видения.
Будда вносит настоящее видение, очень оригинальное. Он говорит: никакой души нет, но все же реинкарнация есть. Это квантовый скачок».
если ты понимаешь язык современной физики, то сможешь понять и Будду, понять Будду без понимания современной физики невозможно. Впервые современная физика провела параллель. Хайзенберг, Планк и Эйнштейн — они провели параллель. Материя исчезла; есть только энергия, в которой нет никакой сущности, никакой субстанции. И именно это говорит и Будда: анатта, несущность.
Как это вписывается в научный факт?
Прекрасно вписывается. Фактически, спрашивая, как это вписывается в научный факт, автор этого вопроса показывает, что его представление о науке принадлежит девятнадцатому веку; он не знает современной науки. Его представление о науке очень ортодоксально, очень старо, отстало. Наука колоссально изменилась. Если вернется Ньютон, то вообще не сможет понять науку, потому что наука изменилась так быстро, и ее прозрение стало таким странным, что сейчас ученые говорят как мистики. Они говорят как мистики и поэты.
Я смутно понимаю, что то, что остается, может быть бесформенным.
Нет, это не вопрос «смутного понимания». Интеллектуально, никакого пути к пониманию нет. Единственный путь — медитативный, экзистенциальный. Ты не рассчитываешь интеллектом, ты просто движешься более в медитацию, открываешь новое измерение видения. Никто не настаивал на медитации так, как Будда. Всем его методом была медитация.
А что такое медитация? Медитация — это постепенное становление «безмысленным»; не засыпая, оставаясь бдительным и все же оказываясь без мыслей. Как только мысли исчезают, все кристально ясно: что мыслитель — это только побочный продукт движущихся мыслей. ...Это был пучок мыслей и ничего больше. У него не было отдельного существования.
Тогда ты ходишь, но ходящего больше нет; тогда ты ешь, но того, кто ест, больше нет; тогда ты спишь, но спящего больше нет; тогда ты живешь, но нет никого, кто бы жил; тогда ты умираешь, но нет никого, кто бы умирал.
Ты — просто чистое пространство, в котором существуют миллионы процессов, в котором жизнь течет со всеми своими процессами, и ты остаешься неразвращенным ею. Ты - как открытое небо... облака приходят и уходят.
Одно из самых красивых имен, данных Будде, — татхагата. Это означает: «Так пришёл, так ушел». Нет никого, кто пришел, и нет никого, кто ушел, — только приход и уход. В этом смысл слова татхагата — просто процесс прихода и процесс ухода; нет никого, кто пришел, и никого, кто ушел.
Дзэнские мастера всегда говорили, что этот человек никогда не существовал, что человека по имени Гаутама Будда никогда не существовало. Да, несомненно, он пришел, и он также ушел, но он никогда не существовал. Это точно как процесс сновидения. Сон приходит и уходит, и к утру, ты знаешь, что он никогда не существовал.
Как только ты понимаешь себя как чистое пространство, в котором происходят многие вещи, ты становишься отстраненным. Тогда ты становишься бесстрашным, потому что терять нечего, нет никого, кто бы мог что-то потерять. Тогда ты больше не полон страсти к жизни, потому что не воспринимаешь никакой сущности. Тогда ты не боишься смерти и не жаждешь жизни. Тогда ты не думаешь о прошлом и не проецируешь будущего. Тогда ты просто есть — такой же чистый, как и безграничное небо снаружи; ты тоже становишься чистым небом внутри. И встречу этих двух небес, внутреннего и внешнего, Будда называет нирваной.
- Я смутно понимаю, что то, что остается, может быть бесформенным, но может ли у этого быть индивидуальная сущность?
Нет, у этого нет индивидуальной сущности.
- Одна и та же волна не рождается дважды.
Правда. Фактически, если ты посмотришь вниматель¬нее — пойди к реке или к океану и наблюдай волны; ты будешь удивлен, увидев что-то новое, о чем никогда раньше не думал. Когда ты видишь, что к тебе приближается волна, ничто не приходит, волна никогда не приходит к тебе. Ты видишь, что она к тебе движется; она не движется. Одна волна просто помогает другим волнам возникнуть рядом с собой. Но это происходит так быстро, что создается мираж, иллюзия, — ты думаешь, что к тебе приближается та же самая волна. К тебе ничто не приближается.
Когда приближается одна волна, под влиянием этой волны возникают другие волны; в непосредственной близости — другая волна. Силой первой волны — вторая волна; силой второй волны — третья волна; силой третьей волны — четвертая, именно так возникают волны. Но они создают иллюзию того, что к тебе приближается та же самая волна. Они никогда не приближаются. Когда ты видишь, что далеко, на горизонте, возникает волна, она там и остается; она никогда не приближается к тебе.
Это может случиться: ты можешь поместить кусок дерева точно посредине реки: этот кусок дерева приблизится к тебе, но пусть тебя это не обманывает — волна не приближается. Когда одна волна поднимается вверх, этот кусок дерева перемещается на другую волну; поднимается другая волна, и кусок дерева перемещается на третью. С поднимающимися и опускающимися волнами кусок дерева подплывает к берегу, но волны никогда не приближаются. Это научный факт. Только кажется, что они достигают берега.
Правильно, именно это и говорит Будда. Одна и та же волна не рождается дважды. Он не говорит, что ты реинкарнируешь, он просто говорит, что есть реинкарнация.
Но в определенном смысле мы можем сказать, что реинкарнируешь ты, потому что это будет продолжительностью. Одна и та же волна: волна А создает волну Б, волна Б создает волну В — это продолжительность; правильное слово - «континуум». Будда называет это сантати. Сантати — континуум. Ты не рождаешься, только твои желания рождаются снова; поскольку тебя нет, ты не можешь переродиться. Поэтому, говорит Будда, если ты отбросишь желание, то никогда больше снова не родишься. Таким образом, если ты понимаешь всю тщетность желания и прекращаешь желать, отбрасываешь желание, тогда для тебя больше не будет рождения.

***
вся идея реинкарнации — ошибочная концепция. Это правда: когда человек умирает, он становится частью целого. Но у него было также нечто, называемое умом, памятью.
Будда опередил свое время. Он сказал, что когда человек умирает, его память — не сущность — путешествует в новое материнское чрево. Теперь мы можем это понять — что, умирая, ты оставляешь волны памяти в эфире. Если ты был несчастен, все твои несчастья найдут себе какое-то место; они войдут в какую-то другую систему памяти. Либо ты войдешь полностью в одно чрево — именно так кто-то вспоминает свое прошлое. Это не твое прошлое; это ум кого-то другого, который ты унаследовал.
Если ты несчастен, за многие мили к тебе будет путешествовать несчастье — ты для него правильное проводящее средство. Это очень невидимое явление, как радиоволны.
Инкарнации нет, но страдание инкарнирует. Раны миллионов людей движутся вокруг тебя, просто в поисках кого-то, кто хочет быть несчастным. Конечно, в блаженстве человек не оставляет никакого следа. Человек пробуждения умирает таким же образом, как птица движется по небу, не оставляя ни пути, ни следа. Небо остается пустым. Блаженство движется, не оставляя никакого следа.
У твоего собственного сознания нет никаких ран. Твое собственное сознание ничего не знает о страдании. Твое собственное сознание невинно и совершенно блаженно. Чтобы привести тебя в соприкосновение с твоим собственным сознанием, совершается каждое возможное усилие, чтобы отвлечь тебя от ума. Ум содержит все страдание, все твои раны. И он продолжает создавать раны таким образом, что, не став осознанным, ты даже не узнаешь, как он их создает.
Я учу вас наблюдению.
Единственный способ вырваться из образцов несчастья, древние они или новые, — свидетельствование. Я говорю, что это единственный способ, потому что никто еще не бежал из ума, не став свидетелем. Просто свидетель — и внезапно ты начинаешь смеяться над собственным несчастьем. Все наши несчастья так поверхностны — и, в своей основе, все они заимствованы.

[просто Соня]

Часть вторая:
Неведомое Путешествие

Понимая Страхи и Встречая их Лицом к Лицу
В Поисках Бессмертия

Мы продолжаем верить в собственную отдельность. Мы не отдельны — ни на мгновение. Вопреки вашим верованиям, вы — одно с Целым. Но ваше верование создает для вас кошмарные сны; оно создает их неизбежно. Верить: «Я отделен» — значит создавать страх. Оставаясь отдельным от целого, ты никогда не сможешь избавиться от страха, потому что целое так безгранично, а ты так мал, и тебе постоянно приходится бороться с целым, чтобы оно тебя не поглотило. Тебе постоянно приходится быть бдительным, оставаться на страже, чтобы океан просто не впитал тебя в себя.. И все эти усилия — не более чем страх. Тогда ты постоянно осознаешь, что смерть достиает тебя, и смерть разрушит твою отдельность. Именно в этом и заключается смерть: смерть — это процесс того, что целое вновь предъявляет права на часть. И ты боишься, что придет смерть, и ты умрешь.
В то мгновение, когда ты отбрасываешь идею отделенности, страх смерти исчезает. Поэтому я говорю, что состояние капитуляции — самое парадоксальное. Если ты станешь одним с целым, ты будешь жить вечно: ты выйдешь за пределы рождения и смерти. Именно это и есть поиск нирваны, просветления, мокши, царства Божьего — состояния бессмертности. Но условие, которое нужно выполнить, очень пугающе. Это условие — что сначала ты должен умереть как отдельная сущность. Именно в этом и заключается вся капитуляция: умереть как отдельная сущность, умереть как эго. И фактически, беспокоиться не о чем, потому что ты не отделен; это только верование. Поэтому умирает верование, не ты.
Это так, словно ты увидел веревку в темноте ночи и оказался под впечатлением, что это змея: ты убегаешь от змеи в огромном страхе, дрожа и покрываясь испариной. Потом кто-то подходит и говорит: «Не беспокойся — я видел ее при свете, и я прекрасно знаю, что это только веревка. Если ты мне не доверяешь, пойдем со мной! Я покажу тебе, что это только веревка».
Именно это делали Будды веками: «Ихи пассико, идем со мной! Иди и смотри!» Они берут веревку в руки, чтобы показать тебе, что это только веревка; змеи, прежде всего, вообще никогда не было. Весь страх исчезает, и ты начинаешь смеяться. Ты начинаешь смеяться над собой, над тем, каким был глупым. Ты бежал от чего-то такого, чего, прежде всего, никогда не существовало! Но, существовало оно или нет, эти капли испарины были реальными. Страх, дрожь, ускоренное сердцебиение, кровяное давление — все эти вещи были реальными.
Нереальные вещи могут спровоцировать реальные, помните это. Если ты думаешь, что они реальны, они действуют для тебя как реальность — только для тебя. Это реальность сновидения, но оно может подействовать на тебя; это может подействовать на всю твою жизнь и на весь твой образ жизни. Эго нет. В тот момент, когда ты станешь немного бдительным, осознанным и сознательным, ты не найдешь вообще никакого эго. Это будет веревка, которую ты по ошибке принял за змею — ты нигде не найдешь самой змеи.

Смерть не существует, смерть нереальна. Но ты ее создаешь. Ты создаешь ее, создавая отделенность. Капитуляция означает отбросить идею отделенности: смерть исчезает автоматически, страха больше нет, и весь аромат твоей жизни меняется. Тогда каждое мгновение полно такой кристальной чистоты... чистоты радости, счастья и блаженства. Тогда каждое мгновение — вечность. Жить из мгновения в мгновение, без эго, — это поэзия. Жить без эго —— значит жить, действительно жить. когда ты сдаешься существованию, ты не отдаешь ничего реального. Ты просто отдаешь ошибочное понятие, просто отдаешь иллюзию, просто отдаешь майю. Ты отдаешь что-то, чего у тебя, прежде всего, никогда не было. И отдавая то, чего у тебя не было, ты достигаешь того, что у тебя есть.

Знать: «Я дома, я всегда был дома и всегда буду», — это великий момент расслабления. Когда ты знаешь: «Я не посторонний, я не отчужден, не выкорчеван с конем», «Я принадлежу существованию, и существование принадлежит мне», — все становится спокойным и мирным, тихим. Эта тишина и есть капитуляция. Слово капитуляция дает вам очень неправильное представление, словно вы что-то отдаете. Вы ничего не отдаете; вы просто отбрасываете сон.

Эго нужно; у него есть определенная функция. Даже когда человек сдался существованию, он продолжает использовать слово «я» — но теперь это только что-то утилитарное.
Тело принадлежит материи, ты принадлежишь существованию. Тело грубо, ты — нет.
У тела есть пределы, оно родилось и умрет; ты никогда не рождался и никогда не умрешь. Это становится твоим собственным опытом, не верованием. Верование ориентировано на страх. Тебе хотелось бы верить, что ты бессмертен, но верование — это только верование: что-то ложное, нарисованное снаружи. Опыт совершенно другой: он бьет ключом у тебя внутри, и он твой собственный. И в то мгновение, когда ты знаешь, никто никогда не может поколебать твоего знания, ничто не может разрушить твоего знания. Весь мир может быть против этого, но ты все равно будешь знать, что не отделен. Весь мир может говорить, что души нет, но ты будешь знать, что она есть. Весь мир может говорить, что Бога нет, но ты будешь улыбаться — потому что этот опыт доказывает собственную достоверность, он самоочевиден.

Не Враг, Но Друг

Смерть — это предназначение. Жизнь — это только движение между двумя ничто, только полет птицы между двумя состоя¬ниями несущества. Если смерть предназначение, — а это так и есть, — тогда вся жизнь становится подготовкой, тренировкой для нее, — дисциплиной того, как умереть правильно и как умереть тотально и полностью. Вся жизнь состоит в обучении тому, как умереть.
Человек воспринимал смерть как врага жизни, словно смерть против жизни. Тогда ты борешься со своим собственным источником, борешься со своим предназначением, борешься с чем-то, что неизбежно случится. Вся эта борьба абсурдна, потому что смерти избежать нельзя.
Если бы это было что-то снаружи тебя, ты мог бы этого избежать, но она внутри. Ты несешь ее в себе с того самого мгновения, как родился. Ты на самом деле начинаешь умирать вместе с началом дыхания, в то же самое мгновение. Неправильно говорить, что смерть приходит в конце, она всегда была с тобой, с самого начала. Это часть тебя, твой глубочайший внутренний центр растет вместе с тобой и однажды приходит к кульминации, однажды приходит к цветению. Смерть росла в тебе все время, теперь она достигла вершины; а как только она достигает вершины, ты можешь снова исчезнуть в источнике. Как только смерть становится другом... — только тогда становится другом и жизнь.
Мы называем смерть «кала», и мы так же называем время «кала»; кала означает и «время», и «смерть». Время есть смерть, смерть есть время: чем более ты осознаешь смерть, тем более ты осознаешь время, чем менее ты осознаешь смерть, тем менее осознаешь время.
Если сознание становится медитативным, ты принимаешь смерть, и тогда смерть — не что-то отдельное, это ты сам. Тогда ты принимаешь смерть как отдых; тогда ты принимаешь смерть как окончательное расслабление; тогда ты принимаешь смерть как удаление от дел. Ты удаляешься от дел. Весь день ты тяжело работал, вечером приходишь домой и засыпаешь, удаляешься от дел. Жизнь подобна дню, смерть подобна ночи.

Страх смерти — это страх времени. А страх времени глубоко внутри — это страх непрожитых мгновений, непрожитой жизни. Что же делать? Живи больше, живи более интенсивно. Это твоя жизнь: живи ее! Не думай, что чтобы умереть, нужна храбрость. Единственно возможная храбрость — тотально жить. Просто живи. И живи в тотальной свободе, так интенсивно, чтобы каждое мгновение трансформировалось в вечность. Если ты проживаешь мгновение интенсивно, ты движешься в вертикальное, ты выпадаешь из горизонтального.

Иди в глубину, двигайся в глубину. Проживая мгновение глубоко, ты больше не часть времени.
Если ты любишь музыку, время останавливается. Если у тебя есть чувство красоты, посмотри на цветок розы, и время исчезнет. Посмотри на Луну, и где время? Часы тут же останавливаются. Стрелки продолжают двигаться, но время останавливается. Если ты любил что-то глубоко, то знаешь, что трансцендировал время. Много раз тебе раскрывалась эта тайна. Ее тебе раскрывала сама жизнь. Жизни хочется, чтобы ты наслаждался. Жизни хочется, чтобы ты праздновал. Жизни хочется, чтобы ты участвовал в ней так глубоко, чтобы ты не вспоминал прошлого, потому что в каждое мгновение ты идешь глубже и глубже. В каждое мгновение жизнь становится более и более красивой, более и более оргазмической, вершинным опытом. Мало-помалу, когда ты сонастраиваешься с вершиной, она становится твоим жилищем.
Именно так живет просветленный человек: он живет тотально и из мгновения в мгновение. Небольшие вещи — делай их тотально. Тогда не нужно никакой медитации. Медитация — не что иное, как способ научиться все делать тотально.
Как только ты этому научился, сделал всю свою жизнь медитацией, пусть жизнь будет единственной медитацией. Тогда время исчезает, и помни: когда исчезает время, исчезает и смерть. Тогда ты не боишься смерти. Фактически, ты ждешь ее. Ты прожил свою жизнь. Если ты прожил, смерть становится самой вершиной всей жизни. Смерть — это высшая точка жизни, пик, кульминация. Ты прожил все небольшие волны. Тогда приходит величайшая волна: ты умираешь. Ты и ее должен прожить во всей ее тотальности. Тогда человек готов умереть. Сама эта готовность — смерть самой смерти. Именно так люди узнают, что ничто не умирает. Смерть бессильна, если ты готов ее прожить; власть смерти огромна, если ты ее боишься. Тотально прожитая жизнь отнимает у смерти всю власть. Смерти нет.

Мужество Жить

чем ближе ты подходишь к старости и к смерти, тем более начинаешь надеяться, что смерть придет скоро. Смерть абсолютно чиста и ничем не замутнена. Отбрось страх жизни... Потому что ты можешь либо бояться, либо жить; это в твоих руках. Чего тебе бояться? Ты ничего не можешь потерять. Ты можешь выиграть все. Отбрось все страхи и прыгни тотально в жизнь. Тогда однажды смерть придет как желанный гость, не враг, и ты будешь наслаждаться смертью, более чем наслаждался жизнью, потому что в смерти есть свои красоты. И смерть очень редка, потому что случается лишь изредка — жизнь происходит каждый день.

***
В вас есть много возможностей, один слой за другим. Первый слой — слой тела. Отождествляясь с телом, ты отождествляешься с временным, с мгновенным. Тогда обязательно будет страх смерти.
Тело — это поток, как река, — постоянно текущий и меняющийся. В нем нет ничего от вечного. Каждое мгновение тело меняется. тело в каждое мгновение умирает. тело умирает каждый день. Мало-помалу, мало-помалу тело приходит к точке, в которой больше не может держаться вместе: оно распадается на составные части.
Если ты отождествлен с телом, конечно, будет постоянный страх того, что приближается смерть. Ты можешь жить, но жить только в страхе. Что это за жизнь, если сам ее фундамент постоянно дрожит? Когда человек сидит на вулкане, и смерть возможна в любое мгновение? Когда одно известно точно — что приближается смерть — и неопределенно все остальное?

Ум тоже постоянно распадается. Ум — внутренняя часть тела, а тело — внешняя часть ума. Правильным выражением будет «тело-ум». Тело — это грубый ум, а ум — это тонкое тело. Тело — это твоя внешняя скорлупа, а ум — внутренняя. Ты — за пределами того и другого.

Как начать осознавать это прозрение? Именно в этом и состоит вся медитация. Начни свидетельствовать. ты из глубочайшего внутреннего ядра просто наблюдаешь, свидетельствуешь и замечаешь. Внезапно у тебя появится чувство свободы. Внезапно ты увидишь, что тело идет, а ты не идешь.
Иногда тело здорово, а иногда больно. Наблюдай, просто наблюдай, и внезапно у тебя появится ощущение совершенно другого качества бытия. Ты не тело. Тело больно, конечно, но ты не болен. Ты свидетель,... далеко за пределами. Конечно, ты привязан к телу, но не отождествлен с телом, укоренен в теле, но всегда за его пределами, всегда трансцендентен.

Первая медитация — отделить себя от тела. И мало-помалу, когда ты станешь более и более острым в своем наблюдении тела, начни замечать мысли, которые постоянно продолжаются у тебя в уме. Но сначала наблюдай тело. Поскольку оно грубо, его замечать легче, и для этого не понадобится большой осознанности. Как только ты сонастраиваешься, начни наблюдать ум.
Все, что только можно наблюдать, отдельно от тебя. Все, что только можно свидетельствовать, не ты: ты свидетельствующее сознание. Тело и ум остаются далеко, когда ты становишься свидетелем. Внезапно ты есть — без тела и без ума... чистое сознание, лишь чистота, невинность, зеркало. В этой невинности впервые ты узнаешь, кто ты такой. В этой чистоте впервые существование становится жизнью. Впервые ты есть. До этого ты просто спишь, и тебе снятся сны; теперь ты есть. И когда ты есть, смерти нет.
Тогда ты знаешь, что будешь свидетельствовать и свою смерть. Тот, кто стал способен свидетельствовать жизнь, стал способен и свидетельствовать смерть, потому что смерть — не конец жизни; это сама ее кульминация. Это сам ее пик. Поскольку ты боишься, ты упускаешь. Иначе смерть — величайший экстаз, величайший из всех возможных оргазм. Смерть — это величайший оргазм. Думай о смерти как о высвобождении всей жизни, из каждой поры твоего тела вся жизнь высвобождается и возвращается к целому. Это величайший из всех возможных оргазм. Однажды узнав смерть, ты примешь ее в полном праздновании. Ты будешь ее приветствовать. Это осуществление всей твоей жизни. Это цветение всего твоего жизненного усилия. Путешествие заканчивается. Человек возвращается домой. В смерти ты не умираешь. Случается только то, что энергия, данная тебе через тело и ум, высвобождается и возвращается в мир. Ты возвращаешься домой.

Если ты не умираешь правильно, то не достигаешь тотального оргазма, которым является смерть, и рождаешься снова, потому что упустил, и тебе нужна еще одна попытка. Существование с тобой очень терпеливо. Оно продолжает давать тебе больше и больше возможностей. У него есть сострадание. Если ты упустил эту жизнь, существование даст тебе другую. Если ты потерпел поражение на этот раз, тебя отправят обратно в мир, на другую сессию. Пока ты не осуществишь цели, ты будешь отправлен обратно снова и снова. В этом смысл теории реинкарнации.
На Востоке мы создали концепцию сострадательного бога, который дает бесконечно. Ты упустил на этот раз? Попробуй еще!

Но когда умирает Будда, - человек, который достиг, просто умирает без мыслей. Он наслаждается оргазмом. Он исчезает в космосе. Не нужно снова воплощаться в теле. То, как ты умираешь, отражает всю твою жизнь и то, как ты жил. Это мгновение — словно удар молнии, который освещает в тебе все.

Когда ты умираешь, то высвобождаешь энергию, и с этой энергией — весь свой жизненный опыт. Кем бы ты ни был: печальным, счастливым, любящим, злым, страстным или сострадательным — эта энергия несет в себе вибрации всей твоей жизни.
Смерть может быть полной осуществленностью, но это возможно, только если была прожита жизнь.

[просто Соня]

Ответы На вопросы

Почему я так, боюсь старости? Покажи мне, как мне от этого избавиться.

Жизнь, если она правильно прожита, если она действительно прожита, никогда не боится смерти. Если ты прожил жизнь, то будешь приветствовать смерть. Она придет как отдых, как глубокий сон. И из-за страха смерти страшна и старость, потому что это первый шаг смерти. Иначе старость тоже красива. Это созревание твоего существа, зрелость, рост. Если ты живешь из мгновения в мгновение, проживаешь все вызовы, которые дает жизнь, используешь все возможности, которые жизнь открывает, и дерзаешь пуститься в путешествие в неизвестное, к которому жизнь зовет и приглашает тебя, тогда старость становится зрелостью.
Те, кто живет правильно, принимают старость и глубоко её приветствуют, потому что старость просто говорит, что они приходят к цветению, что они приходят к плодоношению. старость — самое красивое время жизни. Вся глупость детства ушла, лихорадка и страсть молодости ушли... возникают безмятежность, молчание, медитация, самадхи.
Старость безмерно красива, и она должна быть такой, потому что вся жизнь движется к ней. Она должна быть пиком. Как пик может быть в начале? Как пик может быть в середине? Пик ожидает в самом конце. И если жизнь течет правильно, мало-помалу ты будешь достигать более и более высоких пиков. Смерть — это предельный пик, которого достигает жизнь, ее кульминация.

Ты никогда не сможешь стать зрелым, будучи кем-то другим. Ты можешь стать зрелым только как ты сам. Все «ты должен» нужно отбросить, и еще отбросить тревогу о том, «что скажут люди». Ты здесь для того, чтобы быть самим собой. Ты здесь не для того, чтобы исполнять ничьих ожиданий; а это пытается делать каждый. В тот момент, когда ты решишь: «Я буду самим собой и никем другим. Что бы это ни стоило, но я буду самим собой», — в это самое мгновение ты увидишь огромную перемену. Ты почувствуешь больше жизненных сил. Ты почувствуешь, что в тебе струится, пульсирует энергия.

Человек начинает осознавать бессмертие, когда становится способным принять смерть. Через двери смерти тебе открывается бессмертное... но в страхе ты закрываешь глаза и становишься бессознательным.
Когда Иисус говорит: «Ненавидь отца и мать», он не имеет в виду буквально ненавидеть отца и мать. Он говорит ненавидеть тех отца и мать, которые стали бессознательными у тебя внутри. Ненавидь, разрушь эти голоса, чтобы твой голос мог быть высвобожденным и освобожденным, чтобы ты мог почувствовать, кто ты такой, и кем хочешь быть.
Если ты можешь оставаться в этом без страха, вскоре ты начнешь слышать собственный голос, который так долго был подавлен. Вскоре ты начнешь узнавать свой собственный язык, потому что ты забыл сам язык. И этот язык, внутренний язык, не вербален. Это язык чувствования.
Ты живешь только из головы. Вся твоя жизнь перешла в голову. Подвешенный в ней, ты боишься смерти, потому что это единственное место, в котором ты можешь жить, единственное пространство, в котором ты можешь жить, — а оно должно быть распространено по всему телу. Твоя жизнь должна простираться и струиться по всему твоему телу. Ты должен стать рекой, потоком. Смерть может прийти в любое мгновение, а ты всего лишь вращался в голове. Живи, двигайся по всему телу. Прими его с глубокой любовью. Почти влюбись в свое тело. Это божественный дар, храм, в котором должен жить Бог. Тогда не будет никакого страха старости; ты начнешь становиться зрелым. Она будет красивым явлением. Вся жизнь была подготовкой к ней. Всю жизнь ты к ней движешься. Это кульминация, последняя песня и танец, которые ты совершишь.

- Ко мне часто приходит страх смерти, интенсивный и сильный, и страх того, что придется покинуть всю эту красоту, эту дружбу и любовь. Как возможно расслабиться в этой определенности смерти?

Если ты знаешь, что умрешь сегодня, весь страх смерти исчезнет. Какой смысл терять время впустую? У тебя есть только один день, чтобы жить: жить как можно более интенсивно, жизнь как можно более тотально.
Смерть может не прийти. Смерть не может прийти к людям, которые живут очень интенсивно и очень тотально. И даже если она придет, те люди, которые жили тотально, приветствуют ее, потому что это огромное облегчение. Они устали жить, они жили так тотально и интенсивно, что смерть приходит как друг. Точно как за целым днем тяжелой работы следует ночь, и приходит глубокое расслабление, прекрасный сон, так и смерть следует за жизнью. В смерти нет ничего уродливого; нельзя найти ничего чище ее. Танцуй так быстро, чтобы танцор исчез и оставался только танец. Тогда невозможно, чтобы к тебе приходил страх смерти.
Если ты тотально здесь и сейчас, кто заботится о завтра? Завтра позаботится о себе само.
Тебе придется научиться тому, что в каждом мгновении есть собственная законченность.
Страх того, что тебе придется покинуть все это, существует лишь потому, что ты не полностью живешь в этом мгновении; иначе времени нет, и нет ума, и нет пространства. Сегодня достаточно самого по себе. Прожитое, оно так полно; оно не оставляет никакого пространства, чтобы думать о чем-то еще.

- Я так боюсь смерти и умирания; это так выводит меня из равновесия.

Смерть — это проблема. Ты можешь ее избегать и откладывать, но не можешь ее полностью рассеять. Ты должен с ней столкнуться. Только пройдя через нее до самого конца, ты можешь ее рассеять, — до самого конца. Это очень рискованно, и это вызовет в тебе сильный страх: все твое существо начнет дрожать и трястись.

Принять невозможно. Тебе придется посмотреть смерти в лицо, и когда ты посмотришь ей в лицо, необходимости ее принимать не будет, потому что тогда ты узнаешь, что смерти нет.
«у меня в животе образуется огромный узел страха». Именно там нужно решить эту проблему. Этот огромный узел в животе — именно то место, где происходит смерть. Точно под пупком, на два дюйма ниже пупка, находится точка, в которой соединены тело и душа. Именно там происходит рассоединение, когда ты умираешь. Ничто не умирает, потому что тело не может умереть, тело уже мертво. И ты не можешь умереть, потому что ты — сама жизнь. Исчезает только связь между тобой и телом. Этот узел — именно то место, где должна быть проделана работа, поэтому не пытайся избегать этого узла.
каждый раз, как ты чувствуешь этот узел, — это такой ценный момент. Закрой глаза и иди глубоко в этот узел. Это хара. Чувствуй ее и позволяй это: в этом есть для тебя какое-то послание, это хочет тебе что-то сказать. Если ты это позволишь, это даст тебе послание. Если ты в этом расслабишься, если ты в это пойдешь, то мало-помалу увидишь, что узел исчез и вместо него возник цветок лотоса, что-то расцвело. Если ты пойдешь еще глубже, то увидишь, что это мост, этот цветок — это мост. На этой стороне — его тело, на другой — твоя реальность, твоя душа. Этот цветок соединяет то и другое; цветок — это мост. Корни этого цветка — в теле; аромат этого цветка и его лепестки — в душе. Это связь. Но если ты боишься и не идешь туда, это чувствуется как узел, напряжение и стресс.
Ты избегаешь смерти. Ей нужно смотреть в лицо. Иди и смотри ей в лицо. Помни, что да, однажды ты умрешь. Поэтому нет смысла это откладывать. Лучше это понять, пока еще не слишком поздно. Неизвестно точно, когда именно случится последний день. Он может быть сегодня, он может быть завтра: он может случиться в любой момент. Смерть непредсказуема. Мы живем в смерти, поэтому она может случиться в любой момент. Смотри ей в лицо и этот узел в животе — правильное место, чтобы с ней столкнуться. Именно это дверь, через которую ты вхо¬дишь в жизнь, и именно оттуда ты уходишь из жизни.

- Я боюсь смерти, и все же она для меня невероятно привлекательна. Что это значит?

Смерть — это величайшая тайна жизни.. Смерть — это кульминация, крещендо. Человек ее боится, потому что теряется, растворяется в ней. Человек боится из-за эго — эго не может пережить смерть. Оно останется на этом берегу, когда ты начнешь двигаться к другому, оно не сможет пойти с тобой.
А эго — это все, что ты знаешь о себе, отсюда страх, огромный страх: «Я не буду существовать в смерти». Но есть и огромная привлекательность. Эго теряется, но не твоя реальность. Фактически, смерть откроет тебе твою истинную сущность; смерть отнимет у тебя все твои маски и откроет твое оригинальное лицо. Смерть впервые сделает для тебя возможным, столкнуться со своей глубочайшей, самой сокровенной субъективностью без всякой ложной личности. Поэтому каждый боится смерти, и в то же время каждого она привлекает.
Фрейд говорит: «В человеке есть два основных инстинкта: один — эрос — глубокое желание жить, быть живым вечно, желание бессмертия — и второй — танатос, желание умереть, поокончить со всем». Он знал только лицо смерти, он знал только одно: что смерть — это конец. Он не осознавал, что смерть — это также и начало. Все продолжается, меняются только формы.
Твоя форма умрет, но в тебе есть также нечто и от бесформенного. Твоя земная часть упадет обратно в землю, пыль в пыль, но в тебе есть что-то и от неба, что-то и от запредельного, что возьмет тебя в новое путешествие, в новое паломничество.
Смерть создает страх, если ты думаешь об эго, и смерть привлекает, влечет, если ты думаешь о своем истинном «я». Поэтому смутно человека продолжает привлекать смерть.

Попытайся понять и страх, и влечение. они не пересекаются, но и не противоположны друг другу. Страх устремлен в одном направлении — эго; а влечение — в противоположном — лишенная эго сущность. И влечение гораздо важнее этого страха.
Медитирующий должен преодолеть этот страх. Медитирующий должен влюбиться в смерть, медитирующий должен пригласить смерть — медитирующий должен не ждать ее, но позвать, потому что для медитирующего смерть — это друг. И медитирующий умирает прежде, чем случится смерть тела. И это один из самых красивых опытов жизни: тело продолжает жить, снаружи ты продолжаешь двигаться точно так же, что и раньше, но внутри эго больше нет, эго умерло.
Теперь ты жив и мертв одновременно. Ты стал точкой встречи жизни и смерти; теперь ты содержишь полярные противоположности, и когда обе противоположности содержатся в тебе, это безмерно обогащает. это великие полярные противоположности — смерть и жизнь. Если ты можешь содержать в себе то и другое, ты становишься способным содержать в себе Бога, потому что Бог — это то и другое. Одно его лицо — жизнь, другое его лицо — смерть.
Это что-то красивое — не делай из этого проблему. Медитируй на это, сделай это медитацией, и это принесет тебе огромную пользу.

[просто Соня]

Часть третья:
Мыльные Камни На Пути

Медитация — единственный способ открыть соб­ственное бессмертие. Тогда весь страх исчезает. Все остальные страхи тоже исчезнут, потому что это только ответвления, ветви — может быть, ушедшие далеко от корней, но все же соединенные с корнями.

Утонуть В Пустоте

Что происходит в смерти? Внезапно ты теряешь тело, внезапно ты теряешь ум. Внезапно ты чувствуешь, что уходишь прочь от самого себя, от всего, что считаешь самим собой.
Это больно, потому что ты чувствуешь, что утонешь в этой пустоте. Теперь ты будешь нигде, потому что всегда был отождествлен с телом и умом и никогда не знал ничего за его пределами; ты никогда не знал себя за пределами тела и ума. Ты стал таким фикси­рованным на периферии и одержимым периферией, что центр оказался совершенно забытым. В смерти ты должен столкнуться с тем фактом, что тело уходит; теперь его больше нельзя сохранять. Ум покидает те­бя — теперь ты больше не контролируешь ум. Эго растворяется; ты не можешь даже сказать «я». Ты дрожишь от страха, ты на грани ничто. Тебя больше не будет.
Но если ты готовился, если ты медитировал — а подготовка означает, что ты прилагал все возможные усилия, чтобы встретить смерть, чтобы использовать эту бездну ничто — вместо того, чтобы тебя в нее втянуло, - ты готов прыгнуть в нее, и различие огромно. Если тебя в нее втягивает, с неохотой — ты не хочешь в нее идти, и тебя тащит — тогда это больно, есть столько боли, и боль так интенсивна, что в момент смерти ты потеряешь сознание. Тогда ты упустишь.
Но если ты готов прыгнуть, тогда боли нет. Если ты принимаешь и присутствуешь, и нет никаких жалоб — вместо этого ты счастлив и празднуешь: «Пришло это мгновение, и теперь я могу выпрыгнуть из этого тела, которое было ограничением, выпрыгнуть из этого тела, которое сковывало меня, выпрыгнуть из этого эго, которое всегда было страданием» — если ты можешь приветст­вовать смерть, терять сознание нет необходимости. Если ты можешь стать принимающим, приветствующим — то, что буддисты называют татхатой, принятием этого, и более того... Потому что это слово, принятие, очень хоро­шо, но глубоко внутри в нем скрыто непринятие — нет, если ты приветствуешь смерть, если это такое праздно­вание, такой экстаз, если это благословение, тогда тебе не нужно терять сознание.
Если это благословение, тогда в этот момент ты будешь в полном сознании. Помни эти две вещи: от­вергая, говоря «нет», ты полностью теряешь сознание; принимая, приветствуя и от всего сердца говоря «да», ты остаешься в полном сознании.
«Да» смерти приводит тебя в полное сознание; «нет» смерти заставляет тебя потерять сознание — и это два способа умереть.

Использовать Боль Как Медитацию

Величайшая подготовка к тому, чтобы войти в смерть в сознательном состоянии, — сначала сознательно войти в боль, потому что смерть не происходит часто, не при­ходит каждый день. Смерть придет только один раз, го­тов ты к ней или нет; и перед смертью не может быть никакой репетиции. Но боль и страдание происходят каждый день.
Мы можем подготовиться, проходя через боль и стра­дание, — если ты сможешь это делать, сталкива­ясь с ними, это окажется полезным и во время смерти.
Поэтому искатели всегда приветствовали страдание. Для этого нет никакой другой причины. Это не потому, что страдание хорошо. Причина просто в том, что стра­дание предоставляет искателю возможность для само­подготовки и самодостижения. Искатель всегда благо­дарил, существование за страдание, которому подверга­ется, по той простой причине, что в моменты несчастья он получает шанс разотождествиться с телом.
Обычно во время страдания мы пытаемся забыть боль. Человек, который стремится к тому, чтобы забыть страдание, никогда не сможет проснуться в страдании. Как мы можем осознать что-то, что хотим забыть? Толь­ко с таким подходом вспоминания мы можем что-то осознать. Поэтому, только помня боль, ты получишь про­блеск отделенности от нее.
Человек преувеличивает свое страдание. Он пре­увеличивает свое несчастье, которое на самом деле ни­когда не так велико. За этим стоит та же самая причи­на — отождествление с телом. Страдание похоже на пламя, ог­раниченное очень небольшой областью тела, но мы ощу­щаем его, словно свет светильника, освещающий гораз­до большую область. Закрой глаза и попытайся точно определить местонахождение боли внутри.
Помни и то, что ты всегда знал тело снаружи, никог­да не изнутри. Даже если ты знаешь свое тело, оно тебе известно таким, каким его видят другие. Если ты ви­дишь свою руку, это всегда снаружи, но ты можешь по­чувствовать свою руку и изнутри.
Боль происходит с внутренними частями тела. Точ­ка, в которой больно, находится где-то во внутренности тела, но боль распространяется и на внешние его части. Вот на что это похоже: пламя боли находится внутри, но свет излучается наружу. Так как мы привыкли видеть тело снаружи, боль кажется распространенной наружу. Это чудесный опыт — попытаться увидеть тело изнутри. Закрой глаза и попытайся почувствовать и испытать, на что похоже тело изнутри. У человеческого тела есть и внутренняя стена; в нем есть и внутренняя оболочка. У этого тела есть и внутренний предел. Эту внутрен­нюю границу, несомненно, можно пережить с закрыты­ми глазами.
Ты видишь, как поднимаешь руку. Теперь закрой глаза и в какой-то момент подними руку, и ты переживешь поднятие руки изнутри. Снаружи ты знал, что значит, быть голодным. Закрой глаза и переживи голод изнутри, и впервые ты сможешь почувствовать его изнутри.
Присмотревшись внимательно к своему страданию, ты найдешь разделение между страданием и тобой, по­тому что увидеть можно только то, что от тебя отдельно. Тот, кто осознает страдание, переживает страда­ние как находящееся в одном месте, тогда как он сам находится в другом, на некотором расстоянии.
В тот день, когда человек приходит к осознанию раз­ницы между самим собой и своим страданием, как только он приходит к осознанию того, что его боль происходит на некотором расстоянии, бессознательность, причиняе­мая страданием, прекращает существовать. И как только человек приходит к пониманию того, что страдание, как и счастье тела, происходит где-то в другом месте, а он — просто тот, кто их знает, его отождествление с телом разрывается. Тогда он знает, что он — не тело. Это начальная подготовка. Если эта подготовка пройдена, легко войти в смерть с осознанностью.

Ответы на Вопросы
- мне осталось жить, самое большее, два года.

Если ты знаешь, что умрешь через два года, эти два года можно посвятить медитации. Иначе люди продол­жают откладывать; они собираются медитировать зав­тра — а завтра никогда не приходит. Есть столько дру­гих вещей, которые нужно сделать; у тебя нет времени для медитации. Но человек, который полностью осозна­ет, что теперь никакого другого пути нет, что с завтра все кончено, и все, что есть у него в руках, — это мгновение... Это реальность, болен ли ты смертельно или нет, но знание того, что ты умрешь, заставляет тебя очень глубоко это почувствовать, и это может быть скрытым благословением. Пришло время для медита­ции. Теперь ты можешь забыть все мелкие, глупые вещи, которыми занимался.
Твою ситуацию следует понимать как великое бла­гословение. Теперь ты можешь перестать играть в кар­ты, перестать валять дурака и смотреть дурацкие фут­больные матчи. Теперь един­ственное, что тебе остается, пока не придет смерть, это узнать себя. Смерть так близка, что ты не можешь поз­волить себе оставаться в невежестве относительно соб­ственного существа. Сама близость смерти делает возможным, чтобы ты понял бессмертное, которое у тебя внутри.
Именно в этом заключается все искусство медита­ции: идти как можно глубже вовнутрь, в самый центр своего существа. в центре твоего существа ты вечен. Там нет никакой смерти, и никогда не было никакой смерти. В реальности ничто не умирает, все только меняет формы. Болезнь мо­жет разрушить твое тело, но оно будет разрушено в лю­бом случае. Лучше тебе знать, что ты не можешь надеяться выжить — ты должен посмотреть в лицо факту. ты должен полагаться на то, что у тебя внутри. Ты остаешься в одиночестве. С рождения до смерти, все путешествие одиноко. Теперь настало время найти в себе то, что бессмертно, что за пределами смерти. Нельзя найти лучшего времени для медитации.
И не чувствуй серьезности, потому что смерть есте­ственна; то, что ей придает серьезность, - бессмысленно. сам факт, что ты знаешь, что приходит смерть, неизбеж­но создаст тебе пространство, чтобы узнать самого себя. Знание своего вечного существа, знание того, что ты был всегда и всегда будешь, — безмерное открове­ние. В этом откровении и состоит празднование.

- Как мне справляться с моими чувствами? Я пытался наблюдать но ничего не помогает.

Проживи каждую эмоцию, которую чувствуешь. Это ты.
Ненависть, уродство, недостойность — что бы то ни было, буквально будь этим. Сначала дай эмоциям шанс полностью всплыть в сознательное.
Позволь им выйти — проживи их, выстрадай их. Это будет трудно и тяжело, но это вознаградит тебя безмер­но. Как только ты их проживешь, выстрадаешь и при­мешь — что это не ты, что не ты сделал себя таким, чтобы тебе не нужно было осуждать себя, - что просто таким ты себя нашел... Как только они прожиты созна­тельно, без всякого подавления, они исчезают сами собой. Их власть над тобой ста­новится меньше и меньше; их хватка на твоей шее боль­ше не так туга. И когда они уходят, может прийти вре­мя, когда ты можешь начать наблюдать.
Как только все выходит в сознательный ум, оно рас­сеивается, и когда остается только тень, это время, что­бы стать осознанным. сейчас это создаст шизо­френию; потом же, это создаст просветление.

- Я выражаю гнев так тотально, как только умею, но все же он продолжается как подспудное течение во всех моих мыслях.

Ты знаешь только два способа обращения с гневом: выражение и подавление.
третий подход, подход всех просветленных — не подавлять, не выражать, но наблюдать. Когда возникает гнев, сядь в молчании, позволь гневу окружить тебя в твоем внутреннем мире, позволь обла­ку окружить тебя, будь молчаливым наблюдателем. Видь: «Это гнев».
Будда говорил своим ученикам: когда возникает гнев, слушайте его, слушайте его послание. И помните снова и снова, говорите себе: «Гнев, гнев...» Оставайтесь бди­тельными и не засыпайте. Оставайтесь бдительными к тому, что этот гнев окружает вас. Ты не это! Ты — его наблюдатель. И именно в этом ключ.
Мало-помалу, наблюдая, ты становишься настолько отдельным от гнева, что он не может на тебя повлиять. Ты становишься таким отстраненным от него, таким отрешенным, прохладным и далеким, и расстояние так велико, что, кажется, он вообще не имеет значения. Это не ты. Гнев снаружи, вне тебя; он окружает тебя. Но в то мгновение, когда ты разотождествляешься с ним, ты не будешь вливать в него энергию.
Помни, мы вливаем в гнев энергию; только тогда он остается живым. В нем нет своей собственной энер­гии; он зависит от твоего сотрудничества. В наблюде­нии сотрудничество прекращается; ты больше не под­держиваешь его. Он останется на несколько минут, и потом его не станет. Не найдя в тебе корней, найдя, что ты недоступен, видя, что ты далеко, что ты наблюдатель на холмах, он рассеется и исчез­нет. И это исчезновение красиво. Это исчезновение — великий опыт.
При виде того, что гнев исчезает, возникает великая безмятежность: безмолвие, следующее за бурей. Ты уди­вишься тому, что если сможешь наблюдать гнев каждый раз, когда он в тебе возникает, это тебя приведет в такое безмятежное спокойствие, какого ты никогда раньше не знал. Ты войдешь в очень глубокую медитацию. Когда гнев исчезнет, ты увидишь, что стал более свежим, молодым и невинным, чем когда-либо знал себя. Тогда ты будешь бла­годарен даже гневу; тогда ты не будешь на него гневен — потому что он дал тебе прекрасное новое пространство для жизни, позволил пережить совершенно свежий опыт. Ты использовал его; ты сделал его опорой для шага вперед.

- Меня так часто переполняет бесконечная грусть о том, чтобы покинуть эту жизнь. Что я могу сделать?

Грусть грустна, потому что она тебе не нравится. Грусть грустна, потому что тебе не нравится в ней быть. Грусть грустна, потому что ты ее отвергаешь. Даже грусть становится цветением безмерной красоты, молчания и глубины, если она тебе нравится.
Ничто не неправильно. Именно так и нужно — быть способным любить все, что происходит, даже печаль. Даже смерть нужно любить; только тогда ты трансцендируешь смерть. Если ты можешь принять смерть, если можешь любить и приветствовать ее, смерть не может тебя убить; ты ее трансцендировал.
Когда приходит грусть, прими ее. Слушай ее песню. У нее есть что-то, что можно тебе дать. У нее есть подарок, которого не может дать тебе никакое счастье, который может дать тебе только грусть.
Счастье похоже на волну, грусть — на самую глубину океана. В грусти ты остаешься с самим собой, остаешься один. В грусти закрываешь глаза и ныряешь глубоко во­внутрь себя.
В грусти есть песня... грусть — это очень глубокое явление.
Прими ее. Наслаждайся ею. Чувствуй ее вкус без вся­кого отвержения, и ты увидишь, что она приносит тебе много даров, которых никогда не может принести счастье.
Если ты можешь принять грусть, она больше не гру­стна; ты внес в нее новое качество. В ней ты будешь расти. Теперь она не будет камнем, скалой, преграждаю­щей тебе путь; она станет ступенькой.
И всегда помни: человек, не узнавший глубокой гру­сти, — бедный человек. У него никогда не будет внут­реннего богатства. Человек, который всегда жил счаст­ливым, улыбающимся, не вошел в глубочай­ший внутренний храм своего существа. Он упустил свой внутренний алтарь.
Оставайся способным двигаться во все полярности. Когда приходит грусть, будь действительно грустным. Не пытайся бежать от нее — позволь ее, сотрудничай с ней. Позволь ей раствориться в тебе и растворись в ней сам. Стань с ней одним целым. Будь действительно грустным: никакого сопротивления, никакого конфликта и борьбы. Когда приходит счастье, будь счастливым: тан­цуй и будь в экстазе. Когда приходит счастье, не пытай­ся за него цепляться. Не говори, что оно должно оста­ваться всегда и вечно; это путь к тому, чтобы его упус­тить. Когда приходит грусть, не говори: «Не приходи ко мне», или: «Если ты пришла, пожалуйста, уйди». Это путь к тому, чтобы ее упустить.
Не отвергай грусть и не цепляйся за счастье.
Вскоре ты поймешь, что счастье и грусть — две стороны одной монеты. Тогда ты увидишь, что в счас­тье есть и доля грусти, а в грусти — доля счастья. Тогда твое внутреннее существо будет обогащено. Тогда ты будешь радоваться всему: утру и вечеру, солнечному свету и ночной темноте, утру и вечеру, лету и зиме, жизни и смерти... — ты можешь радоваться всему
....
Наблюдай мысли, наблюдай эмоции, и, просто наблю­дая их, ты осознаешь новый фактор — наблюдателя. Это осознание — начало внутренней революции: ты наблюдатель, не наблюдаемое. Ты не ум, ты не тело, но что-то скрытое глубоко внутри тебя: наблюдатель.
Наблюдатель продолжает наблюдать каждый взлет в своей жизни. Не нужно отождествляться. Когда ты в низшей точке, не нужно быть грустным, потому что наблю­датель — только наблюдатель. Когда ты вверху, ты только наблюдатель. Мало-помалу вся сутолока вокруг тебя начинает успокаиваться. Ты отождествляешься с вещами, которые не есть ты, — вот в чем проблема. Разотождествление — это медитация.
Разотождествляй себя со всем, пока не останется только чистый свидетель. Оставайся укорененным в свидетеле, что бы ты ни делал, куда бы ни двигался. Ты будешь новым человеком, с новой свежестью, с жизнью, которой никогда раньше не знал, и что-то от вечного будет у тебя в глазах, что-то от бессмертного существо­вания — в каждом твоем жесте.

- Чем больше меня окружает людей, поддержи­вающих меня в моей болезни, тем более одиноким я себя чувствую — и это так больно. Что я могу сделать?

Столкнуться с самим собой в одиночестве — страш­но и больно, но человек должен пережить это страда­ние. Ничего нельзя сделать, чтобы этого избежать. Человек должен это выстрадать и через это пройти. Это страдание и эта боль — просто знак, что ты приближаешься к новому рождению, потому что каждому рождению пред­шествует боль. Этого нельзя избежать и не нужно избе­гать, потому что это часть твоего роста.
Но почему эта боль? Это нужно понять, потому что понимание поможет тебе через это пройти.
если возникает си­туация, в которой эго больше не может существовать, оно чувствует, что его душат; оно чувствует себя на грани смерти. Это глубочайшее страдание. Ты чувству­ешь себя так, словно умираешь. Но умираешь не ты, уми­рает только эго, которое ты на себя принял, с которым отождествился. Оно не может существовать, потому что было дано тебе другими. Это вклад других. Покинув других, ты не можешь взять его с собой.
Таким образом, в одиночестве все, что ты о себе зна­ешь, с тебя осыплется; мало-помалу все это исчезнет. Это основа боли. Ты больше не уверен в том, кто ты такой: ты только рассеивающа­яся личность, растворяющаяся личность. Но это хорошо, потому что, пока ложное не исчезнет, не может появить­ся реальное. Пока ты не отмыт полностью и не стал снова чистым, не может появиться реальное.
Этот ложный «ты» возведен на трон. Он должен быть свергнут с трона. все, что было тебе дано, ложно; все, что родилось внутри тебя, реально. Все, что является тобой, самим по себе, — реально, подлинно. Но ложное должно уйти, а ложное — это огромное капиталовложение. Ты столько в него вложил; ты так о нем заботился; на нем зиждились все твои надежды. И когда оно начина­ет растворяться, ты чувствуешь, что тебе страшно, ты боишься и дрожишь: «Что ты с собой делаешь? Ты же разрушаешь всю свою жизнь, все структуру».
Будет страшно. Но ты должен пережить этот страх; только тогда ты станешь бесстрашным.
Человек становится бесстрашным, когда переживает самый глубокий из всех страхов — страх растворения эго, растворения образа себя и растворение личности.
Это смерть, потому что ты не знаешь, появится ли из этого новая жизнь. Во время этого процесса ты будешь знать только смерть. Только когда ты умрешь таким, как ты есть, как ложная сущность, — только тогда ты узна­ешь, что эта смерть была только дверью к бессмертию. Но это будет в самом конце; во время этого процесса ты просто умираешь. Все, что ты лелеял, будет у тебя отнято — твоя личность, твои идеи, все, что ты считал красивым. Все покидает тебя. Ты оголен. Все роли и облачения у тебя отняты.
В этом процессе будет страх, но через этот страх — основной, необходимый и неизбежный — человек дол­жен пройти. Его нужно понять, но не пытаться избегать, не пытаться бежать от него, потому что каждое бегство будет снова приводить тебя обратно.
Те, кто продолжает идти глубоко в молчание и оди­ночество, всегда спрашивают меня: «Нам страшно; что с этим делать?» Я им говорю ничего не делать, просто жить со страхом. Если приходит дрожь, дрожи. Если есть внутренний страх и ты дрожишь от него, дрожи от него. Ничего не делай. Позволь ему про­исходить. Он пройдет сам по себе. Это естественно, потому что из каж­дой клетки тела и ума выходит какая-то энергия, которая всегда была в них подавлена. Будет дрожь; это будет точно как землетрясение. Но пусть это будет. Ничего не делай. Не пытайся ничего с этим сделать, потому что все, что ты сможешь сделать, снова будет подавлением. Если ты просто оставишь его в покое, позволишь его, оно уйдет из тебя — и когда оно уйдет, ты будешь совершенно другим человеком.
Циклон прошел, и теперь ты центрирован, центриро­ван, как никогда раньше. И, узнав искусство позволения вещей, ты узнаешь главный ключ, который открывает все внутренние двери. Тогда, что бы то ни было, пусть так и будет; не избегай.
Если всего три месяца ты можешь быть в тотальном молчании, ни с чем не борясь, позволяя быть всему, что бы то ни было, через три месяца старое уйдет, и появится новое. Но секрет в том, чтобы позволить быть — как бы это ни было страшно и больно, как бы это ни было, по видимости, опасно и похоже на смерть. Придет много мгновений, когда ты почувствуешь, что сейчас сойдешь с ума, если что-то не сделаешь, и не­произвольно начнешь что-то делать. Может быть, ты зна­ешь, что ничего сделать нельзя, но просто не можешь себя контролировать и все равно начинаешь что-то делать.
Оставайся свидетелем и позволь все, что бы ни слу­чилось.
Со страхом нужно столкнуться, чтобы выйти за его пределы.
С болью нужно столкнуться, чтобы ее трансцендировать. И чем более подлинно это столкновение, чем бо­лее ты смотришь ей в лицо, тем скорее произойдет событие.
На это требуется время только потому, что твоя под­линность недостаточно интенсивна. Поэтому тебе мо­жет потребоваться три дня, три месяца или три жизни — все зависит от интенсивности. На самом деле, может хватить трех минут, даже трех секунд. Но тогда тебе придется пройти через невероятный ад с такой интен­сивностью, что, может быть, ты не сможешь этого выне­сти, не сможешь этого вытерпеть. Если ты можешь столкнуться лицом к лицу со всем, что в тебе скрывает­ся, это проходит, и когда это проходит, ты становишься другим, потому что все, что из тебя ушло, раньше было частью тебя, а теперь больше не часть.
Поэтому не спрашивай, что делать. Не нужно ничего делать. Не делая, свидетельствуя, без усилия смотря в лицо всему, что бы то ни было, не прикладывая ни малей­шего усилия, просто позволяя это... Оставайся пассивным и позволь этому пройти. Когда ты что-то делаешь, это все портит, потому что тогда ты вмешиваешься.
А кто вмешивается? Кто боится? Вмешивается та же самая болезнь. Вмешивается то же самое эго, которое нужно было оставить. Ты оставил общество, но ты не хочешь оставить ту часть себя, которую дало тебе обще­ство. Тебе придется это отбро­сить. Это будет больно, потому что ты так к этому приспособился. Когда ты меняешься и движешься один, ты покидаешь все — а когда общество тебе что-то дает, оно также что-то у тебя и отнимает: твою свобо­ду, твою душу.
когда ты пытаешься добраться до своей души во всей ее чистоте, тебе при­дется перестать торговаться. Это будет больно, но если ты сможешь через это пройти, высочайшее блаженство очень близко. Общество не так больно, как одиночество. Общество дает тебе своего рода сон. Если ты выходишь из него, обязательно будет не­удобство. Будут все возможные неудобства. Эти неудоб­ства нужно вытерпеть, с тем пониманием, что это часть одиночества и часть того, чтобы вновь обрести себя.
Ты выйдешь из этого новым, с но­вым достоинством, с новой чистотой и невинностью.

[просто Соня]

-Если я думаю о вероятности того, что умру, у меня такое ощущение, словно я приглашаю смерть.

Жизнь — не вопрос выбо­ра, не «либо-либо». Выбирать не из чего, это все одно. Но твой выбор ничего не меняет. То, что ты выбираешь, только часть, и то, что ты не выбираешь, — тоже часть реальности. Невыбранная часть реальности останется вращающейся вокруг тебя в ожи­дании того, чтобы ее приняли. Если ты слишком любишь жизнь и не хочешь видеть факта смер­ти... смерть остается, висит над тобой, как тень.
Дзэн говорит: видь то и другое — все одно целое, все взаимосвязано. Видя то и другое одновременно, без всякого выбора, без всякой предвзятости, ты их трансцендируешь. Видя то и другое одновременно, ты боль­ше не отождествлен с жизнью и не отождествлен со смертью. Неотождествленный, ты свободен, ты осво­божден.
Мы выбираем небольшую часть и притворяемся, что это все целое. Мы выбираем жизнь; мы вынимаем жизнь из ее основного контекста — смерти — и говорим: «Это я. Я — жизнь». Этой отождествленностью ты будешь заключен в клетку. Как у тебя тогда получится смерть? Она есть, она происходит в каждое мгновение, и однажды она застигнет тебя врасплох.
Как только отождествленность отпадает, как только ты ни с чем не отождествлен, ты остаешься просто сви­детелем — не говоря «я — это» или «я — то». Ты про­сто остаешься свидетелем. Ты видишь жизнь как нечто, идущее мимо; ты видишь смерть как нечто, идущее мимо; ты видишь ра­зочарование, радость, успех, поражение... Ты продолжа­ешь видеть; ты остаешься сущим видением. Ты ни во что не ловишься; ты не объявляешь: «Я — это».
Ни с чем себя не отождествляя, кто ты такой? Не ограничивая и не определяя себя, не создавая себе ограничения, если ты можешь оставаться текущим, про­сто видящим — это освобождение. Это великое осво­бождение.
Неотождествленный, - ты свободен. Отождествленный, - ты заключен в клетку.
Когда ты видишь ясно и насквозь, когда ты видишь прозрачно и не выбираешь, ты — нечто трансценден­тальное: свидетель. Этот свидетель никогда не рожда­ется и никогда не умирает.
Смерть и жизнь приходят в видение свидетеля, но этот свидетель вечен. Он был до того, как ты родился, и будет, когда тебя не станет. Ты приходил в мир милли­оны раз, и, может быть, придешь снова — но, все же, ты никогда не приходил. Мир появляется в тебе, точно как отражение появляется в зеркале.
Это подобное зеркалу качество — именно то, что подразумевается под свидетельствованием. Именно по­этому зеркало остается чистым от всех впечатлений. Оно продолжает отражать, но на нем не собирается впе­чатлений. Это состояние осознанности. Именно в этом и состоит вся медитация. Наблюдай, видь, будь бдителен и не выбирай.
В жизни ты становишься привязанным, ты собира­ешь пыль. Смерть отнимает все твои привязанности и всю твою пыль. Если ты сможешь увидеть эту суть, то будешь безмерно благодарен смерти.
То, чего не можешь сделать ты сам, смерть делает за тебя. Именно поэтому, если ты сможешь это сде­лать, для тебя смерти нет; тогда в смерти нет необхо­димости. Если человек может очистить свое сознание в медитации, он никогда не умрет. Я не говорю, что он не умрет телом, — это естественная вещь, — но он никогда не столкнется со смертью. Смерть случается только с собравшейся на зеркале пылью. Зеркало ни­когда не умирает, зеркало само по себе бессмертно. Это свидетельствование — бессмертный процесс; оно вечно. Путешественник продолжается; только одежда порвалась и истлела, и ее нужно сменить. Путешест­венник продолжается; только пыль собирается на теле, и нужно принять ванну. Но если ты начинаешь думать, что твоя пыль и есть ты, то никогда не сможешь мыться.

Смерть — это великий друг; она освобождает тебя от бремени. Она освобождает тебя от всего, что ты на­копил. Если однажды это освобождение от бремени позволено добровольно, смерть превращается в самадхи. Если ты не позволяешь этого добровольно, тогда смерть — это боль. Теперь пойми суть. Одна и та же вещь может быть сущей болью и сущей радос­тью. Все зависит от твоего толкования — как ты смот­ришь на вещи, как ты проникаешь в определенный опыт, насколько глубоко ты в него идешь.
Если ты склонен цепляться и очень собственничес­ки относишься к жизни, тогда смерть будет очень бо­лезненной, и будет огромная боль. Ты будешь страдать. Ты будешь страдать не из-за смерти; ты будешь стра­дать из-за своего цепляния, из-за своего собственниче­ского отношения, из-за своих привязанностей, из-за своей жадности и всего остального. Но если ты не склонен цепляться, если относишься к жизни не очень собст­веннически, если ты не жаден, не эгоистичен, не агрес­сивен, внезапно качество смерти меняется. Она прихо­дит как свежий порыв ветра существования. Она при­ходит и очищает тебя. Она дает тебе огромный, такой нужный отдых. Она очищает тебя. Она приводит тебя к вечному источнику, из которого возникнешь снова. Если ты идешь в нее добровольно, то возникнешь вновь в лучшей форме, потому что чему-то научился из про­шлой формы. Если ты не идешь в нее добровольно, то тогда смерть бросит тебя в топку и сожжет насиль­но. Смерть несет великий урок, больший, чем жизнь, — и интенсивную возможность понимания, потому что жизнь растянута во времени; смерть происхо­дит с потенциалом огромной интенсивности, и в короткое время. В один миг она встряхивает тебя. Если ты не бдителен, то упустишь этот миг. Этот миг ни­чтожно мал. Если ты бдителен, тогда сам этот миг ста­новится дверью в вечное.

- Я пытаюсь подружиться с этим страхом, ко­торый всегда со мной: правильный ли это подход?

С темнотой, смертью или страхом нужно не подру­житься. Нужно про­сто проститься с ними навсегда. Этот страх — твоя привязанность; дружба с ним сделает ее еще глубже. Он помешает по-дружески, даст дружес­кий совет: «Не делай таких вещей. Внутри ничего нет. Ты упадешь в ничто, а вернуться из ничто невозможно. Остерегайся падать вовнутрь себя. Цепляйся за вещи».
Страх нужно понять — но не подружиться с ним, и он исчезнет.
В жизни ты не можешь бояться рождения. Оно слу­чилось; теперь с ним ничего сделать нельзя. Ты не мо­жешь бояться жизни; она уже происходит. Ты не мо­жешь бояться смерти; что бы ты ни сделал, она случит­ся. Так чего бояться?
Меня спрашивали:
— Тебя никогда не беспокоит, что случится после смерти?
Я говорил:
— Однажды я родился, и не было никакого беспо­койства. Я никогда, ни на мгновение не думал, когда родился, с какими трудностями, тревогами и болью мне придется столкнуться. Меня просто не было! То же са­мое случится; когда вы умрете, вы умрете!
Конфуция спросил один из его учеников, Менций:
— Что случится после смерти? Конфуций сказал:
— Не трать время впустую. Оказавшись в могиле, ты сможешь лежать и об этом думать; но зачем беспо­коиться сейчас? На каж­дом кладбище, — а кладбищ миллионы, — люди просто спокойно лежат. Они не встают, чтобы навести справки: «Какие сегодня новости?» Они даже не переворачиваются с бока на бок. Они так расслаблены.
Страх того, что случится, когда ты умрешь, излишен. Что бы ни случилось, это случится.
Лишь немного чувства юмора, немного смеха, подоб­ной ребенку невинности — и что тебе терять? Чего бояться? У нас ничего нет. Мы приходим без ничего, уходим без ничего. Прежде чем это произойдет — про­сто небольшое приключение вовнутрь, чтобы увидеть, кто же этот парень, скрывающийся под одеждой, внутри ске­лета? Кто на самом деле этот парень, который рождает­ся, становится юношей, влюбляется и однажды умирает, и никто больше не знает, куда он делся?
Лишь немного любопытства, чтобы исследовать соб­ственное существо. Это очень естественно; ни о каком страхе не может быть и речи.

-Когда наступает мгновение, лист распускает свою нежную хватку и приветствует смерть с внутренне свойственным изяществом. Не тогда ли жизни открывается возможность обнять са­мое себя, прежде чем лист коснется земли?

Да, это тайна и жизни, и смерти, тайна тайн: как позволить существованию пройти сквозь тебя совершен­но без помех, без препятствий; как быть в состоянии абсолютного не-сопротивления. Будда называет это татхатой — «таковостью».
Ты говоришь: «Когда наступает мгновение, лист от­пускает свою нежную хватку и приветствует смерть с внутренне свойственным изяществом». Именно так вы должны научиться умирать.
И хватка должна быть нежной, иначе трудно будет ее отпустить. Ваша хватка должна быть такой, чтобы она почти не была хваткой. Эта хватка не может быть цеплянием. Цепляются лишь те люди, которые не пони­мают, что их цепляние разрушает все. Им приходится умереть, но их смерть лишается благодати. Им приходится умереть, как и каж­дому другому, но их смерть становится агонией.
Это слово происходит от слова агон, агон значит борьба. Агония значит борьба. Они умирают, борясь. Вся борьба — это бесполезная деятельность: они не победят, но все же продолжают бороться. Миллионы людей пы­тались и терпели поражение; все же мы продолжаем повторять тот же образец. Мы все еще надеемся: «Может быть, я буду исключением, может быть, у меня как-нибудь получится».
Ни у кого никогда не получалось, и не потому, что люди недостаточно пытались, не потому, что пытались с недостаточной силой, но потому, что это невозможно по самой природе вещей. Они сделали все, что только мож­но было сделать, ничто не осталось несделанным, но смерть случается неотвратимо. Фактически, она уже случилась при самом твоем рождении. Родиться — это один полюс; в нем скрыт другой полюс.

Пусть ваша хватка будет нежной, такой нежной, что­бы ее можно было в любое мгновение отбросить, и что­бы в ее отбрасывании не было борьбы, ни мгновения промедления — потому что даже мгновения промедле­ния достаточно, чтобы упустить суть, чтобы лишиться благодати. Моя работа в том, чтобы научить вас жить и умирать, быть радостными и грустными, радоваться молодости и старости, радоваться здоровью и болезни. Если я буду учить вас радоваться только здоровью, счас­тью и жизни, а другой частью пренебрегать, тогда я буду учить вас чему-то такому, что создаст в вас раздвоен­ность, расщепленность.
Я учу вас тотальности существования.
Не владейте, ни за что не держитесь и не цепляйтесь.
Пусть вещи приходят и уходят. Пусть вещи проходят сквозь вас, а сами оставайтесь абсолютно уязвимыми, доступными. Тогда будут великая красота, благодать и экстаз. Даже ваша грусть будет при­носить вам глубину, не меньше, чем радость. Даже смерть будет приносить вам великие дары, настолько же, что и сама жизнь. Тогда человек узнает, что все это существова­ние — его.
Оставаясь уязвимым, открытым и расслабленным, ты становишься мастером.
Это странное явление: ос­таваясь сдавшимся существованию, ты достигаешь по­беды. Эти мгновения будут приходить к тебе снова и снова. я пытаюсь принести вам больше таких мгновений, таких пронзи­тельных мгновений. Научитесь новым путям существа.
Величайшее, чему можно научиться, — это ни за что не держаться: ни за любовь, ни за радость, ни за тело, ни за здоровье. Наслаждайтесь всем: здоровьем, телом, — но не цепляйтесь. Пусть руки остаются открытыми; не превращайтесь в кулак. Превратившись в кулак, ты становишься закры­тым — закрытым для ветров, дождей, Солнца и Луны, закрытым для самого существования — и это уродливый способ жить. Это значит, окружить себя мо­гилой. Тогда твое существование лишено окон. Ты продолжаешь задыхаться внутри, потому что думаешь, что окружаешь себя безопасностью и защищенностью.
 
Пусть это понимание проникнет как можно глубже. Пусть это просочится в святая святых ваших существ и станет прозрением. Да, это так. Не владей, не держись крепко. Оставайся расслабленным, оставайся невладею­щим. Если что-то доступно, наслаждайся этим. Когда это исчезает, позволь ему исчезнуть с благодарностью — бла­годарностью за все, что это тебе принесло, без обиды и без жалобы. И ты узнаешь величайшие радости жизни и смерти, света и темноты, бытия и небытия.

- Кажется, я пережил все свои чувства, и те­перь осталась только пустота.

Пустота превращается в наполненность, если ты ее принимаешь, если ты ее приветствуешь и встречаешь с почтением. Если ты ее не принимаешь — если ты испуган, — она остается пустой, она ос­тается отрицательной. Обратить отрицательное в положительное — вот вся алхимия превращения грубого металла в золото.
Пустота — это грубый металл. Сама по себе она просто пуста. Но если ты ее приветствуешь, с большой любовью и уважением, если ты ее встречаешь с распростертыми объятиями, внезапно ее качество меняется. С принятием она становится поло­жительной пустотой. Тогда она больше не пуста: она пол­на самой собой. В ней есть наполненность, переполнение — и именно это и есть божественное.
Таким образом, в нее нужно идти снова и снова. И она будет приходить много раз. Она будет висеть во­круг тебя, стучаться в двери; прими ее; это гость. Люби ее! Нет ничего более ценного, чем это. Если ты смо­жешь трансформировать ее в наполненность, нельзя сде­лать ничего более ценного. Но люди упускают, потому что пугаются, начинают ей противодействовать.
Помни: теперь контроля нужно избегать. Контроль создает конфликт. Вы с пустотой действуете как враги, и тогда возникает конфликт. В этом конфликте много энергии рассеивается впустую... а это ценная энер­гия, драгоценная энергия.
Это великая возможность, и она стучится к тебе в двери. Если ты испугаешься — убежишь куда-то вовнутрь и спрячешься в крова­ти — то упустишь ее. Может быть, ты очень близко к чему-то, что окажется трансформацией. В страхе человек начинает кон­тролировать; в контроле он становится противоборст­вующим. Но пустоту нужно любить.
Пустота должна стать твоей возлюбленной. Ты должен потеряться в ней, и она должна поте­ряться в тебе. Пусть будет великий оргазм с этой пустотой, пусть это будет любовью. Вскоре ты увидишь, что пустота боль­ше не пуста: она наполнена! Это самый полный опыт, который только возможен для человеческого сознания.

[просто Соня]

Техники Обращения С Болью
Принятие Боли В Ее «Таковости»

Сначала попытайтесь понять слово «таковость». Вся буддистская медитация состоит в том, чтобы жить в мире, жить с миром, так глубоко, чтобы мир исчез, и ты стал таковостью.
Вот подход таковости: прими это — и скажи себе: «Таков путь моего тела», или: «Таковы вещи». Не создавай борьбы, не начинай бороться. Когда ты принимаешь, не жалуешься и не борешься, тотчас же энергия внутри становится единой. Пропасть сплавлена. И высвобождается много энергии, потому что теперь конфликта нет; само высвобождение энергии становится целительной силой.
Что-то неправильно в теле: расслабься и прими это, просто скажи внутри, — и не только скажи словами, но и глубоко почувствуй — что такова природа вещей. Тело рождается, оно склонно к смерти. Прими это и не будь отождествленным. Принимая, ты остаешься выше этого, остаешься за пределами этого. Принятие есть трансценденция. Принимая, ты на холме; тело остается позади. Ты говоришь: «Да, такова природа. Всему рожденному предназначено умереть, и если что-то должно умереть, оно рано или поздно заболеет. », — словно это просто происходит в мире вещей.
Красота в том, что когда ты не борешься, ты трансцендируешь. Ты больше не на том же уровне.
Эта трансценденция становится целительной силой. Внезапно тело начинает меняться.
Мир вещей — это поток; в нем ничто не постоянно. Не ожидай постоянства! Если ты ожидаешь постоянства в мире, где все непостоянно, это создаст беспокойство. Ничто не может быть навсегда в этом мире; все, что принадлежит этому миру, мгновенно. Это природа вещей, «таковость».
Если ты принимаешь неохотно, то постоянно будешь в боли и страдании. Если ты принимаешь без всякой жалобы, в понимании, это становится таковостью. Проблема возникала не из-за этого факта, но потому, что ты не мог принять то, как это происходило. Ты хотел, чтобы все было по-твоему. Помни: жизнь никогда не будет тебе следовать, тебе придется следовать жизни. Неохотно или счастливо — это твой выбор. Следуя неохотно, ты будешь в страдании. Следуя счастливо, ты становишься буддой. Твоя жизнь становится экстазом.

Войти В Боль

Сиди безмолвно и наблюдай боль. Смотри на нее как на друга. Это твой друг; боль к твоим услугам. Она говорит: «Что-то не так — посмотри сюда». Просто сиди безмолвно и смотри в боль, без всякой идеи о том, чтобы ее прекратить, без конфликта, без борьбы и противостояния. Просто смотри в нее, смотри, что это такое.
Наблюдай таким образом, словно в боли есть какое-то внутреннее послание, которое она может тебе передать. Если ты смотришь безмолвно, случатся три вещи.
Первая: чем более ты в нее смотришь, тем она становится острее. Тогда ты будешь немного озадачен: «Как это поможет, если боль становится острее?» Она становится острее, потому что раньше ты ее избегал. Боль будет очень острой.
Во-вторых, она будет ощущаться более четко в определенной точке. Продолжай в нее смотреть, и вторым шагом будет то, что она начнет становиться уже и уже. Придет момент, когда она станет просто острием иглы — очень острым, безмерно острым и очень болезненным. Ты никогда не испытывал такой боли в голове, но она ограничена в пределах одного небольшого участка. Продолжай смотреть в нее.
Тогда происходит третье, и самое важное. Если ты продолжаешь смотреть в ту точку, в которой боль очень острая и концентрированная, много раз ты увидишь, что боль исчезает. И когда она исчезает, у тебя появляется проблеск того, откуда она приходит..
Это произойдет много раз; она появится снова. Твой взгляд теряет бдительность, концентрацию, внимание: она возвращается. Каждый раз, когда ты по-настоящему внимательно смотришь, она исчезает, и когда она исчезает, открывается скрытая за ней причина.

Стать Болью
Страдание означает сопротивление. Вот в чем настоящая проблема». Не сопротивляйся. Позволь ей случиться и стань с ней одним. Не делай себя отдельным, но теки в нее. Тогда возникнет внезапный взлет счастья, которого ты никогда раньше не знал.
Когда нет никого, чтобы сопротивляться, даже боль не болезненна. Боль создает борьба. Боль всегда означает борьбу с болью — и это создает настоящую боль.
Попробуй это, когда есть какая-то боль; просто теки с ней. Однажды, если ты это позволишь, ты придешь к одному из основных секретов жизни — боль исчезает, если ты с ней течешь. И если ты можешь течь тотально, боль становится счастьем.
***
Ты испытываешь боль — что на самом деле происходит внутри? есть боль, и есть сознание того, что есть эта боль. Происходит это чувство: «Мне больно». И более того, рано или поздно чувством становится: «Я — боль».
«Я боль; мне больно; я осознаю боль» — это три разных, очень разных состояния. Осознанность трансцендирует боль: ты отличаешься от нее, и есть глубокая отделенность. На самом деле никакой связи никогда не было; видимость связи появляется из-за близости, из-за интимной близости твоего сознания и всего, что происходит вокруг него.
Сознание так близко, что когда тебе больно — боль совсем рядом, совсем близко. Так и должно быть, иначе боль нельзя исцелить. Она должна быть близка, чтобы почувствовать ее, узнать ее и быть в ней осознанным. Но из-за этой близости ты становишься отождествленным и сливаешься с ней. Когда есть боль, ты должен быть близко; когда есть боль, твое сознание должно поспешить к боли — чтобы ее почувствовать и что-то предпринять.
Но из-за этой необходимости случается другое явление: так близко, вы становитесь одним; так близко, ты начинаешь чувствовать: «Это я — эта боль, это удовольствие». Из-за этой близости есть отождествление: ты стал гневом или любовью; ты стал болью или счастьем.
Ты не то, что ты думаешь, чувствуешь, воображаешь или проецируешь: ты — это просто факт бытия в осознанности. Есть боль; через мгновение ее может не быть — но ты останешься. Счастье придет и уйдет; оно было и его не будет — но ты будешь. Сначала тело молодо, потом тело стареет. Все остальное приходит и уходит — гости приходят и уходят — но хозяин остается прежним.
Помни хозяина. Постоянно помни хозяина. Будь центрированным в хозяине, оставайся в своем бытии хозяина. Тогда есть отделенность, тогда есть промежуток, интервал. Мост разрушен, и в то мгновение, когда мост разрушен, происходит явление отречения. Тогда ты в этом, но этому не принадлежишь. Тогда ты есть в хозяине — и одновременно в госте. Тебе не нужно бежать от гостя, нет никакой необходимости. Оставайся там, где ты есть, но будь центрированным в хозяине. Будь центрированным в себе, помни хозяина.

Заметить Дважды

Будда учил своих учеников: когда у вас боль, просто скажите дважды: «боль, боль». Наблюдайте, но не оценивайте. Не говорите: «Почему?».
Пусть этот ключ будет очень глубоко понят: если ты можешь свидетельствовать боль, не принимая никакого враждебного подхода, не избегая, не убегая от нее; если ты можешь быть в ней, медитативно в ней: «боль, боль», — если ты можешь просто видеть ее, боль в свое время пройдет. Я не говорю, что она пройдет чудесным образом, что просто оттого, что ты ее видишь, она прекратится. Она пройдет в свое время. Она есть, ты ее наблюдаешь, и она проходит. Она будет высвобождена.

Остановить Органы Чувств

Возьми любой опыт... У тебя любая боль в теле: в качестве объекта подойдет что угодно.
Что нужно делать? Закрой глаза и подумай, что ты ослеп и не можешь видеть. Закрой уши и подумай, что ты не можешь слышать. Все пять чувств — просто закрой их. Как ты можешь их закрыть? Это легко. Перестань дышать на мгновение: все твои органы чувств будут закрыты. Внезапно ты на расстоянии — далеко.
Стань как камень и закройся от мира. Когда ты закрыт от мира, на самом деле, ты закрыт от своего собственного тела, потому что твое тело — не часть тебя; это часть мира. Когда ты полностью закрыт от мира, ты закрыт и от собственного тела.
Ты лежишь в постели; ты чувствуешь прохладу простыней — стань мертвым. Внезапно простыни отодвинутся, станут дальше и дальше, и потом вообще исчезнут. Твоя постель исчезнет; спальня исчезнет; весь мир исчезнет. Ты закрыт, мертв, окаменел, как монада Лейбница, без всякого окна наружу — никаких окон. Ты не можешь двигаться. Тогда, когда ты не можешь двигаться, ты отброшен обратно к самому себе, ты центрирован в себе. Тогда впервые ты можешь смотреть из своего центра.

Ключи К Принятию И Трансформации
Гудение (Надабрама)

Первая стадия этого метода — полчаса сидения с закрытыми глазами и гудения, достаточно громко, чтобы это мог услышать кто-то другой. Во второй стадии — семь с половиной минут движения руками, медленно, перевернув руки вверх ладонями, широкими кругообразными движениями, начиная от пупка наружу, чтобы обе руки расходились в форме большого кольца, возвращающегося обратно к животу. В следующие семь с половиной минут: руки переворачиваются ладонями вниз, и все так же очень медленно, движение совершается в обратном направлении. Затем пятнадцать минут лежания с закрытыми глазами, в тишине и молчании.
Это медитация мантры, а мантра — один из самых потенциальных путей. Она проста, но безмерно эффективна, потому что, когда ты произносишь мантру или звук, тело начинает вибрировать; особенно начинают вибрировать клетки мозга.
Если это делать правильно, весь твой мозг становится безмерно живым, как и тело. Как только тело начинает вибрировать, и ум уже повторяет, они попадают в сонастроенность, в гармонию.
Шизофрения создается в своей основе потому, что тело движется в одном направлении, а ум — в другом. А ты — третий элемент, не тело и не ум, и они разрывают тебя на части. Половину твоего существа тянет тело, половину — ум. И возникает огромная боль; человек чувствует себя разрываемым надвое.
Механизм Надабрамы работает именно так: когда ты начинаешь гудеть, когда ты начинаешь резонировать внутри, тело начинает откликаться. Рано или поздно приходит момент, когда тело и ум оказываются вместе и впервые движутся в одном направлении. Когда тело и ум вместе, ты свободен от тела и ума — ты не разорван на части. Тогда третий элемент, которым ты в действительности являешься — назови его душой, духом, атмой, как угодно, — этот третий элемент в покое, потому что его ничто не тянет в разных направлениях.
Тело и ум так поглощены гудением, что душа очень легко может выскользнуть из них незамеченной и стать свидетелем — стоять и смотреть на всю эту игру, которая продолжается между умом и телом. Это такой прекрасный ритм, что тело и ум никогда не осознают, что душа выскользнула... потому что они не позволяют ей легко этого сделать; они удерживают ее в своей власти. Никто не хочет лишиться того, чем владеет. Тело не хочет потерять то, чем владеет. Тело хочет главенствовать над душой, и ум хочет главенствовать над душой.
в Надабраме пусть тело и ум будут тотально вместе, но помни, что ты должен быть свидетелем. Выберись из них, тихо, постепенно, через черный ход, без всякой борьбы и без всякой битвы. Они опьянены — ты выбираешься и наблюдаешь снаружи. В этом значение английского слова экстаз — стоять снаружи. Стой снаружи и наблюдай оттуда. Это безмерный покой. Это молчание, это блаженство и благословение.

Завершение

Что бы ты ни сделал сознательно, это прожито, и не остается никакого осадка.
Ах-Ахх!
Используй дыхание как осознание одновременно жизни и смерти.
Когда дыхание выходит наружу, оно ассоциируется со смертью. Когда дыхание входит вовнутрь, оно ассоциируется с жизнью. С каждым выходящим дыханием ты умираешь, и с каждым входящим дыханием, рождаешься заново. Жизнь и смерть не две вещи — отдельные, разделенные — они одно. И в каждом мгновении присутствуют они обе.
Поэтому помни: когда твое дыхание выходит наружу, чувствуй себя так, словно ты умираешь, не бойся. Если ты боишься, дыхание будет потревожено. Прими это: выходящее дыхание — это смерть. Смерть красива; она приносит расслабление.
Каждый раз, когда ты расслаблен, ты говоришь: «Ахх», и дыхание выходит наружу. Почувствуй глубокое расслабление в выходящем дыхании. Когда дыхание входит, чувствуй: «Ах! В меня входит жизнь» — и ты рождаешься заново. Сделай это кругом: жизнь и смерть. Двигайся в это и осознавай это. Это глубокое очищение. С каждым выходящим дыханием умирай, с каждым входящим дыханием рождайся заново. Выходящее дыхание — это смерть. Умри, почувствуй, что умираешь. Входящее дыхание — это жизнь. Почувствуй, что рождаешься заново. Целый день, двадцать четыре часа — каждый раз, когда ты осознан, — помни это. Это совершенно изменит качество твоего ума.
Если выходящее дыхание становится смертью, и в каждое мгновение ты умираешь, что происходит? Твоя смерть означает, что ты умираешь для прошлого; старого человека больше нет. И если ты должен умирать в каждое мгновение, нет и будущего. В следующее мгновение — смерть, поэтому ты не можешь проецировать себя в будущее. Только этот миг, этот одинокий, крошечный миг остается с тобой. Даже в это самое мгновение тебе придется умереть и родиться заново. Думай о концепции реинкарнации не в терминах жизни, но в терминах дыхания. В каждое мгновение ты будешь обновлен, переориентирован и освежен... снова ребенок, без бремени прошлого и без тревоги о будущем. Настоящее мгновение свободно от тревоги. Тревога создается только прошлым и будущим.
Итак, помни это. И не только помни — практикуй.

Исчезновение

Это одна из древнейших медитаций, которые все еще применяются в некоторых монастырях Тибета. Они учат тому, что иногда ты можешь просто исчезнуть.
Сидя в саду, просто начни чувствовать, что исчезаешь. Просто видь, как выглядит мир, когда ты ушел из мира, когда тебя больше здесь нет, и ты стал абсолютно прозрачным. Просто попытайся на несколько секунд не быть. В своем собственном доме будь так, словно тебя нет.
Просто подумай: однажды тебя не будет. Однажды тебя не станет, ты будешь мертв. Стань привидением.
Просто сидя в кресле, исчезни. Просто подумай: «У меня больше нет реальности; меня нет». И видь, как продолжается дом. Будет безмерный покой и молчание. Все будет продолжаться точно так же, как есть. Тебя не станет, и все, что ты делаешь, исчезнет — словно ты расписался на песке, налетел ветер, и подпись исчезла, - все кончено. Будь так, словно ты никогда не существовал.
Это действительно красивая медитация. Ты можешь ее пробовать много раз за двадцать четыре часа. Хватит и доли секунды. На долю секунды просто остановись: тебя нет, и мир продолжается. Когда ты будешь становиться более и более бдительным к тому, что мир прекрасно продолжается, тогда ты сможешь научиться другой части своего существа, которой пренебрегал очень долго, многие жизни, — и это режим восприимчивости. Ты просто позволяешь и становишься дверью. Все происходит без тебя.
Именно это подразумевает Будда, когда говорит: «Стань плывущим по реке деревом. Теки с течением как дерево, и куда бы тебя ни принес поток, позволь ему; не прилагай никаких усилий».

[просто Соня]

Медитация «Ом»

Прежде чем заснешь, закрой глаза и выдохни глубоко ртом со звуком «О-оооо». Продолжай выдыхать со звуком «О» так глубоко, как только возможно. Твой живот втягивается, воздух движется наружу, и ты продолжаешь создавать звук «О». просто «О». Это автоматически превратится в «Ом». Ты просто создаешь звук «О». Когда он становится гармоничным, и ты наслаждаешься им, внезапно ты осознаешь, что он превратился в «ом». Когда этот звук спонтанно становится «ом», тогда это что-то, вибрирующее изнутри. И этот звук «ом» — глубочайший звук, самый гармоничный, самый основной.
Когда это происходит, и ты наслаждаешься и течешь в его музыке, все твое тело и мозг расслабляются. Со звуком «ом» ты будешь продолжать расслабляться, и у твоего сна будет другое качество, совершенно другое. И твой сон должен измениться, только тогда ты можешь стать более бдительным и осознанным.

Ночью выключи свет, сядь в постели и выдохни глубоко ртом со звуком «О». Когда ты полностью выдохнул и чувствуешь, что дальше выдыхать невозможно, и все дыхание вышло наружу, остановись на мгновение. Не вдыхай и не выдыхай — просто остановись. В этой остановке ты божествен. В этой остановке ты ничего не делаешь, даже не дышишь. В этой остановке ты в океане.
Просто оставайся в этой остановке на одно-единственное мгновение и будь свидетелем — просто смотри на то, что происходит. Осознавай, где ты: свидетельствуй всю ситуацию, которая есть в это единственное мгновение остановки. Времени больше нет, потому что время движется с дыханиями; дыхание — это процесс времени. Поскольку ты дышишь, ты чувствуешь, что время движется. Когда ты не дышишь, ты похож на мертвого человека. Время остановилось, больше нигде нет никакого процесса. В этой остановке ты можешь осознать глубочайший источник своего существа и энергии. На единственное мгновение остановись. Затем вдохни через нос, но не делай никакого усилия, чтобы вдохнуть.

приложи все усилия, чтобы выдохнуть, но не прилагай никаких усилий, чтобы вдохнуть; просто позволь телу вдохнуть. Ты просто расслабляешь свою хватку и позволяешь телу совершить вдох. Ты ничего не делаешь. Это творит чудеса. Ты выдохнул и на мгновение остановился; затем ты позволяешь телу вдохнуть. Ты не совершаешь никаких усилий, чтобы вдохнуть; ты просто наблюдаешь, как тело совершает вдох. И наблюдая, как тело совершает вдох, ты почувствуешь, что тебя окружает глубокое молчание, потому что тогда ты знаешь, что для жизни не нужно твоих усилий. Жизнь дышит сама. Она движется сама по себе, своим собственным чередом. Это река; ты толкаешь ее без необходимости. Ты увидишь, что тело совершает вдох. Твоих усилий не нужно, твоего эго не нужно — ты не нужен. Ты просто становишься наблюдателем; ты просто видишь, как тело совершает вдох. Почувствуется глубокое молчание. Когда тело совершило полный вдох, снова на мгновение остановись. Снова наблюдай.

Эти два мгновения — совершенно разные. Когда ты полностью выдохнул и остановился, эта остановка похожа на смерть. Когда ты полностью вдохнул и остановился, эта остановка — кульминация жизни. Это мгновение — мгновение жизни: кульминация энергии, силы, или биоэнергия в точке вершины. Чувствуй это, чувствуй то и другое. Именно поэтому я говорю останавливаться дважды: когда ты выдохнул — раз; когда ты вдохнул — два, чтобы ты мог почувствовать и жизнь, и смерть, чтобы ты мог наблюдать и жизнь, и смерть.
Как только ты знаешь: вот это жизнь, вот это смерть, ты трансцендировал то и другое. Свидетель — не жизнь и не смерть. Свидетель никогда не рождается и никогда не умирает; только тело, механизм. Ты стал третьим.

Жизнь И Смерть

Ночью, прежде чем заснуть, сделай эту пятнадцатиминутную медитацию. Это медитация смерти.
Ляг и расслабь тело. Просто почувствуй, что умираешь и не можешь двигать телом, потому что умер. Просто создай чувство, что ты исчезаешь из тела. Делай это десять или пятнадцать минут, и в течение недели ты начнешь это чувствовать. Медитируя таким образом, засни. Не нарушай этого. Пусть медитация превратится в сон, и если сон охватит тебя, иди в него.
Утром, в то мгновение, когда ты чувствуешь, что проснулся, — не открывай глаза — сделай медитацию жизни. Чувствуй, что становишься более, всецело живым, что жизнь возвращается, и все тело полно жизненных сил и энергии. Начни двигаться, раскачиваться в постели с закрытыми глазами. Просто чувствуй, что в тебе течет жизнь. Чувствуй, что в теле есть огромная текущая энергия — прямая противоположность медитации смерти. Таким образом, делай медитацию смерти ночью, прежде чем уснуть, и делай медитацию жизни утром, прежде чем встать.
В медитации жизни ты можешь глубоко вдыхать. Просто почувствуй себя полным энергии... с каждым вдохом входит жизнь. Чувствуй себя наполненным и очень счастливым, живым. Затем, через пятнадцать минут, встань.
Эти две медитации: медитация жизни и смерти — помогут тебе безмерно.

Опыт Сущности Вне Тела

Полчаса каждый день концентрируйся на том, чтобы перенаправить жизненную силу во внутреннее существо. Если ты решишь нырнуть и утонуть в себе и отзовешь свои энергии снаружи, то достигнешь желаемого. Но это требует последовательной, ежедневной практики. Тогда ты найдешь, что твоя энергия или жизненная сила начинает двигаться вовнутрь. Ты почувствуешь себя так, словно физическое тело разжало хватку на тебе и совершенно отдельно от тебя.
Если ты следуешь этой технике непрерывно три месяца, то однажды найдешь, что тело лежит снаружи, отдельное от тебя. Это ты можешь видеть. Сначала это воспринимается изнутри, но после некоторой практики, немного набравшись храбрости, ты можешь вывести свой внутренний дух наружу и снаружи увидеть собственное тело лежащим вне тебя, совершенно отдельным от тебя.
Как только случается полная реализация этой внутренней сущности, отчетливой и отличной от внешнего тела, смерть перестает существовать. Когда смерти нет, человек может легко покидать оболочку тела и видеть вещи как незаинтересованный зритель.

Медитация Голубого Света

Ночью, прежде чем лечь спать, ляг, выключи свет и начни чувствовать, что умираешь. Расслабь тело и почувствуй, что ты умираешь, настолько, что даже не можешь шевелить телом. Даже если ты хочешь двинуть рукой, то не можешь. Просто продолжай чувствовать, что умираешь, — четыре или пять минут чувства, что ты умираешь, умираешь, и что тело умерло.
Из этого пятиминутного опыта умирания ты вынесешь совершенно другое качество жизни. Тело почти мертво — это труп — но ты жив, более чем когда бы то ни было! И когда тело мертво, ум мало-помалу прекращает думать, потому что все мышление ассоциируется с жизнью. Когда ты умираешь, ум начинает отпадать. Через два или три месяца ты будешь способен умереть в течение пяти минут. Тело будет мертвым, а у тебя будет только чистая осознанность, светящаяся осознанность... что-то подобное голубому свету, вот и все. Ты почувствуешь голубой свет рядом с центром третьего глаза, небольшое голубое пламя. Это чистейшая форма жизни. И когда начинает чувствоваться это голубое пламя, просто усни.
Таким образом, вся твоя ночь будет трансформирована в медитацию смерти, и утром ты почувствуешь себя таким живым, более живым, чем когда-либо раньше, — таким молодым, таким свежим и полным энергии, что можешь отдать ее всему миру. Ты почувствуешь себя таким блаженным, что сможешь благословить весь мир.
Эта медитация смерти позволит тебе осознать смерть как иллюзию. Так как мы слишком привязаны к телу, это кажется похожим на смерть. Так как мы думаем, что тело — это наша жизнь, мы считаем это ужасным.
Это одно из величайших приготовлений к смерти. Однажды придет смерть: прежде чем она придет, ты будешь готов, будешь готов умереть!

На Плаву, В Растворении, В «Таковости»

Медленно закрой глаза, и пусть тело будет свободным. Расслабься полностью, чтобы в теле не оставалось вообще никакой жесткости и напряжения.
Теперь представь себе реку, текущую очень быстро, с огромной силой и звуком, между двумя горами. Наблюдай ее и нырни, но не плыви сам по себе. Пусть тело будет на плаву без всякого движения. Теперь ты движешься с рекой — просто на плаву. Некуда добираться, нет никакой точки назначения, поэтому нет речи о том, чтобы плыть. Чувствуй себя, словно сухой лист, без усилия остающийся в реке на плаву. Переживай это ясно, так, чтобы ты мог узнать, что подразумевается под тем, чтобы «сдаться», под тем, чтобы «отпустить».
Если ты понял, как быть на плаву, теперь открой, как умереть и раствориться полностью. Держи глаза закрытыми, пусть твое тело станет свободным и совершенно расслабленным.
Увидь горящий погребальный костер. Сложена груда дров, и они зажжены, и пламя погребального костра достигает неба. Помни еще одно: ты не наблюдаешь погребальный костер, ты в нем находишься. Лучше пережить это мгновение смерти сознательно, так как в тот или другой день она обязательно придет. Все выше и выше становятся языки пламени; чувствуй, что твое тело горит. Через короткое время огонь погаснет сам собой. Люди разойдутся, и кладбище опустеет и снова станет тихим. Почувствуй это, и ты увидишь, что все стихло, и не осталось ничего, кроме пепла. Ты растворился полностью.

Теперь почувствуй, что все, что происходит, происходит. Почувствуй «таковость» этого. Это так: это единственный путь. Нет другого возможного пути, так зачем сопротивляться? Под таковостью подразумевается: не сопротивляться. Нет никакого ожидания, что что-то должно быть не таким, как есть. Внезапно происходит трансформация. То, что обычно считалось беспокойством, теперь кажется смягчающим. Ты не против ничего; ты счастлив со всем, как оно есть.
Таким образом, первое, что тебе пришлось сделать, — это оставаться на плаву, вместо того чтобы плыть в океане существования. Того, кто готов оставаться на плаву, — река сама готова отнести к океану. Если мы не сопротивляемся, сама жизнь приводит нас к тому, что за пределами жизни.
Во-вторых, ты должен был растворить себя, вместо того чтобы спасаться от смерти. То, что мы хотим спасти, ожидает верная смерть, а то, что останется вечно, будет оставаться без всякого нашего усилия. Тот, кто готов умереть, будет способен открыть двери и приветствовать божественное.

Последнее, что ты должен пережить, — это «таковость». Покой, в конце концов, — это плод тотального принятия. Покой придет только к тому, кто готов принять даже отсутствие покоя.
Поэтому закрой глаза, позволь телу быть свободным и почувствуй, словно в теле нет жизни. Почувствуй, словно твое тело расслабляется. Продолжай это чувствовать, и через некоторое время ты узнаешь, что ты не хозяин тела. Каждая клетка и каждый нерв тела будут расслабленными — словно тела не существует. Оставь тело в покое, словно оно плывет по реке. Пусть река жизни несет тебя, куда ей заблагорассудится, и оставайся на плаву, как сухой лист.
Теперь почувствуй, что твое дыхание постепенно становится тихим, смолкает. Когда твое дыхание становится молчаливым, ты почувствуешь, что растворяешься. Ты почувствуешь себя так, словно ты на погребальном костре, и ты совершенно сожжен. Не осталось даже пепла.
Теперь почувствуй звуки пения птиц, лучи солнца, волны океана, и просто будь им свидетелем — восприимчивым и все же осознанным и наблюдающим. Тело расслаблено, дыхание смолкло, и ты в «таковости»; ты — просто свидетель всему этому.
Постепенно ты почувствуешь трансформацию внутри, и тогда внезапно что-то внутри наполнится молчанием. Ум станет молчаливым и пустым. Почувствуй это: будь свидетелем этому и переживай это. Река унесла твое остающееся на плаву тело, погребальный костер его сжег, и ты был этому свидетелем. В это ничто входит блаженство, которое мы называем божественностью.
Вздохни медленно два или три раза, и с каждым вдохом ты будешь чувствовать свежесть, покой и блаженное удовольствие.
Теперь медленно открой глаза и вернись из медитации.
Эта техника Раманы Махарши — очень легкая. Он говорит только это: научись умирать. И научившись, ты найдешь, — во время твоей смерти, — что в тебе есть что-то, что не умирает. Сознание не умирает. Тело останется лежать, абсолютно безжизненное, но ты остаешься полностью бдительным, полностью живым внутри. Ты никогда не был таким живым, таким бдительным, потому что до сих пор ты был одним целым с телом; до сих пор на тебе был весь груз. Но теперь тело лежит мертвое, и нет совершенно никакого бремени. Теперь ты свободен лететь в небо.

Если ты тренируешься в том, чтобы умирать, несколько дней — даже короткое на время, каждый день, позволяя телу быть как мертвому, — ты достигнешь медитации. Ты должен помнить только одно — что тело теперь мертво, что теперь это только труп. Его нельзя потрясти или потревожить; труп не шевелится. Предположим, тебя кусает муравей. Что ты тогда будешь делать? Ты лежишь мертвый, и тебя кусает муравей. Ты должен только наблюдать это.
Если ты можешь лежать как мертвый, если ты можешь лежать абсолютно неподвижно какое-то время дня, внезапно однажды произойдет происшествие. Связь между тобой и телом будет разбита; сознание и тело отделятся друг от друга. Оставаясь отдельным и отстраненным, ты видишь тело рядом с собой. Тогда возникает бесконечная дистанция, и нет способа ее разрушить. Теперь смерти нет. Теперь ты познал смерть, и она исчезла навечно.