Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Модератор: просто Соня

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 30 сен 2016, 01:40

Избранные чаньские изречения

Сборник «Лес чаньских изречений» составлен в 15 веке в Японии из высказываний китайских наставников и поэтов. Даосская традиция повлияла на формирование учения чань буддизма. Учителя чань утверждали, что истина – вне противоположностей, а словопрения о правде бесплодны. Чаньская словесность – стихия чистой игры, где каждое мгновение решается вопрос жизни и смерти, но не дано выбирать между бытиём и небытиём. Каждое высказывание чань – плод интуитивного озарения и способ застать собеседника врасплох. Уплотнять речь – значит превращать речь в плоть, предваряя телесной интуицией рациональное мышление.



Изображение


Избранные чаньские изречения

Десять лет я не мог найти дорогу назад, а теперь позабыл, откуда пришел.

Я полностью сбросил свою кожу. Осталось одно подлинное естество.

Густой туман не скрывает благоухания цветов.

Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным. Когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным.

Солнце и луна не могут осветить это полностью. Небо и земля не могут покрыть это целиком.

Охотящийся за оленем не видит горы. Охочий до золота не видит людей.

Небожителям, разбрасывающим цветы, некуда идти. Неверующим, хотящим подглядеть, не на что смотреть.

Слива в прошлом году, ива в нынешнем: их краски и ароматы все те же, что и в старину.

Он видит только, как петляет река и вьется тропинка, и не знает, что он уже в стране Персикового источника.

Дикий гусь не имеет намерения оставить след в воде. Вода не имеет желания удержать отражение гуся.

Когда птицы не поют, гора еще покойнее.

Высохшее дерево, распустившийся цветок: такова весна за пределами этого мира.

Когда чистое золото объято огнем, оно блестит еще ярче.

Раскаты моего смеха сотрясают Небо и Землю.

Вечность безбрежных просторов: один день ветра и луны.

С незапамятной древности и во веки веков оно выставляет себя на обозрение всех.

Есть такие, которые, находясь в дороге, не покидают дома. И есть такие, которые, покинув дом, не находятся в дороге.

Утки, вышитые на ковре, можно показать другим. Но игла, которой их вышивали, бесследно ушла из вышивки.

Перед моим окном всегда одна и та же луна. Но расцветут сливы - и луна уже другая.

Для покоя и сосредоточенности не нужны горы и воды.
Когда сознание умерло, даже огонь приносит прохладу.

Когда ты воодушевлен, воодушевись еще больше.
Там, где нет одухотворенности, - там одухотворенность есть.

В корзине Бездонного покоится ясная луна.
В чаше Безмыслия собирается чистый ветер.

По закону не дозволяется пронести иголку.
Частным образом проедет целый экипаж.

Не завидуй мудрецам.
Не гордись своим умом.

Великий муж мечтает подняться выше неба.
Он не будет идти там, где уже прошел Будда.

Не взять то, что даровано Небом, значит себя наказать.
Не действовать, когда приходит время, значит себя погубить.

В гуще белых облаков не видно белых облаков.
В журчанье ручья не слышно, как журчит ручей.

Слепота - ясность зрения, глухота - чуткость слуха, опасность - это покой, удача - это несчастье.

Есть нечто, существующее прежде Неба и Земли, не имеющее формы, погребенное в безмолвии. Оно - господин всех явлений и не подвластно смене времен года.

Когда наступит великая смерть, осуществится великая жизнь.

Одна стрела сбивает одного орла. Две стрелы - это уже слишком много.

На Пути нет хоженых троп. Тот, кто им идет, одинок и в опасности.

Когда поднимается одна пылинка, в ней содержится вся земля.
Когда распускается один цветок, раскрывается целый мир.

Принимая наставления, ты должен постигать их исток.
Не меряй их собственными мерками.

Когда проплывает рыба, вода мутнеет.
Когда пролетают птицы, падают перья.

Пошевелись - и появится тень. Осознай - и родится лед.

Где кончаются дороги мысли - там начинай внимать.
Где слова перестают выражать - там начинай созерцать.

Одну фразу, существующую до слов, не передадут и тысячи мудрецов.
Одна нить перед нашими глазами не прервется целую вечность.

В одной фразе - жизнь и погибель, в одном поступке - свобода и рабство.

На вершине священной горы травы растут без корней.
Не ведая о весеннем ветре, цветы цветут сами по себе.

В десяти пределах света нет стен. В четырех стенах крепости нет ворот.

Вдыхая, он не пребывает в мире теней. Выдыхая, он не касается мира вещей.

Каждый голос - голос Будды. Каждая форма - форма Будды.

В сухом дереве рев дракона. В древнем черепе ясный зрачок.

Мой путь лежит за краем голубых небес, - там, где белые облака плывут неостановимо.

На вершине одинокой скалы он свистит при луне и грезит среди облаков.
В пучине великого океана он вздымает бурю и скользит по волнам.

Прими слепоту за ясность зрения, а глухоту за острый слух.
Восприми опасность как обещание покоя, а удачу - как вестницу несчастья.

Искать мудрость вне себя - вот верх глупости.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 18 фев 2017, 02:36

Следуя изменению в правилах и в целях облегчения работы форума, ряд постов удаляется.
Последний раз редактировалось просто Соня 21 авг 2017, 23:54, всего редактировалось 1 раз.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 18 фев 2017, 03:00

Дзэн и путь меча:опыт постижения психологии самурая - Кинг Уинстон

Специфический вариант буддизма чань, некогда занесенный в Китай Бодхидхармой, попал затем в Японию и стал - уже под именем дзэн - основой пути бусидо, кодекса чести японских самураев.
Здесь уже заключается парадокс - как мог буддизм в любой из своих разновидностей, с его запретом не только на убийство, но почти на любое предполагающее активность действие, стать религией военного сословия?

Чаньское пробуждение было не интеллектуальным, а опытным и экзистенциальным. Надлежит устранить «пустые» установки сознания, дабы через медитацию обрести глубокую всетрансформирующую мудрость, мудрость поистине бесценную. Именно в этой центральной медитативной установке соединились буддийская и даосская традиция.
...Казалось бы, какой возможен союз между двумя столь различными мировоззрениями? И тем не менее, такой союз возник, и результатом его стало появление чаньского (дзэнского) буддизма. Здесь мы, безусловно, имеем дело с гением дзэн. И далее это раскрывается в двух нижеследующих главах:
ДАОССКОЕ НАЧАЛО В ДЗЭН
БУДДИЙСКОЕ НАЧАЛО



Изображение


Наставника же можно сравнить с повивальной бабкой, помогающей при родах. Сам он не имеет возможности родить ребенка (просветление, или пробуждение).

Какое же значение имеет коан для медитирующего? В течение многих часов, находясь в состоянии неподвижной медитации, он обращает свое внимание исключительно на коан. Но даже определенный физический дискомфорт был не самым трудным делом в медитации. Что гораздо важнее — это духовное и эмоциональное напряжение. Медитирующий должен приложить максимум усилий, чтобы сосредоточиться мыслью и чувством на «значении» данного ему коана. В некоторых современных дзэндо медитативное «му» многократно повторяется вслух всеми участниками, дабы не допустить рассредоточения внимания. Ведь утратить нить размышлений так легко! Если воспользоваться классическим сравнением, то коан подобен большому раскаленному железному шарику в животе — его невозможно ни выплюнуть, ни «протолкнуть» дальше. Пока человек борется с ним, он становится средоточием всего его существа.
Сам Хакуин сосредоточивался на каком-либо коане до тех пор, пока коан не превращался в некую угрожающую сознанию и существованию «груду сомнений»: что такое жизнь? В чем смысл моей жизни? Существует ли «смысл для жизни»? Посвящаемый должен неустанно размышлять над всем этим, как если бы решение коана (в данном случае — «му») являлось для него вопросом жизни и смерти. А таковым, в высшем духовном смысле, оно и было, если верить Хакуину:
«Великое Сомнение незамедлительно актуализируется в тех, кто ищет глубочайшую истину. Как только Великое Сомнение актуализируется в человеке, пустота распространяется во всей своей широте и безбрежности по всем направлениям. Это не жизнь и не смерть. Это подобно тому, как если бы человек был заключен в слое льда толщиной в десятки тысяч ри. Это подобно тому, как если бы человека посадили в огромную прозрачную стеклянную бутыль, где очень холодно и где свет сияет во всей своей чистоте, белизне и ясности. Находясь в состоянии смущения и замешательства, человек забывает встать, если он сидит, и забывает сесть, если он стоит. В сердце его исчезло последнее зерно обманчивого различающего сознания, остался лишь один-единственный иероглиф му.

И если в этот момент в человеке не возникает страха, если он не прибегает к помощи ума, а на одном дыхании идет вперед, не оборачиваясь назад, то внезапно разрушатся и рассеются куски льда и рухнет стеклянная башня, и он испытает такую великую радость, которой он никогда не знал за все свои сорок лет (то есть за всю жизнь), и о которой он даже ни разу не слышал. Когда переживаешь подобное состояние, "рождение-и-смертъ" (сансара) и освобождение из их круга (нирвана) становятся похожими на сон, и "три тысячи миров — словно морская пена, а все святые и мудрецы — словно вспышки молнии". Это состояние называется великим, всепроникающим, чудесным пробуждением, когда остается лишь произнести одно-единственное: "Ка".
Даже несовершенство языка не может скрыть выражаемой сути: если пройти до конца изнурительный и полный разочарований путь, которым ведет коан, то можно совершить прорыв в трансцендентную любым суждениям разума сферу Истины. И тогда разум и рациональность предстанут тем, что они есть на самом деле — поверхностными отражениями океана существования, «истинными» и ценными только в мире созданных человеком различении и догматического восприятия вещей. Человек, обретший пробуждение, впредь будет жить лишь своим собственным пониманием вечной реальности. Он достиг гармонии с Великим Космосом.
А вот как говорил о пережитом опыте пробуждения (сатори, знание, понимание) монах Букко, живший в тринадцатом веке:
«Однажды я засиделся глубоко за полночь. Глаза мои были открыты, и я осознавал, что нахожусь на своем месте. И вдруг до моих ушей долетел звук. Казалось, что перед кельей главного монаха ударили в доску. Этот звук сразу же явил мне "изначального человека" во всей полноте... Я сорвался со своего места и бросился в залитую лунным светом ночь... Взглянув на небо, я громко рассмеялся: "О, как велика Дхармакая (тело Дхармы, истина Будды или природа Будды, Абсолютная Реальность)! О, как велика и необъятна навеки!.."
Я вновь подумал: "Свет моих глаз подобен лучам солнца; мои глаза, мое сознание — разве они не есть сама Дхармакая?.." Отныне каждая пора моей кожи включает в себя все земли Будды десяти сторон света!»

Здесь речь идет не об «изначальном Я», а о единстве человека в его глубочайшем бытии с пронизывающим вселенную Сердцем Будды, с Дао даосов. Совершается прорыв в новый модус существования — более глубокий и высокий, чем познаваемая интеллектом реальность, и выходящий за ее пределы.
Филип Капло в своей книге «Три подушки дзэн» в менее возвышенных выражениях описывает пережитый под руководством дзэнского наставника опыт просветления: он сообщает, что в течении пяти лет занимался медитацией, но не достиг никаких результатов. И вот он вновь медитировал над му с учителем (роси) Ясутани. Ученики повторяли громкими голосами слово «му» час за часом. Затем, в полдень, он пришел к роси для беседы, чтобы наставник мог сделать вывод о том, продвинулся ли ученик на пути к пробуждению.
«"Вселенная — одно",— начал Ясутани, и каждое его слово пронзало мое сердце, словно пуля. "Луна Истины" — и вдруг роси, комната и все вещи растворились в ослепительном потоке пробуждения, и я окунулся в восхитительное и невыразимое наслаждение... Я был один в плывущей вечности — был только я один... Потом я увидел роси. Наши глаза встретились, и мы словно проникли друг в друга. И мы рассмеялись.
"Я понял! Я знаю! Нет ничего, абсолютно ничего. Я есть все и все есть ничто!" Я кричал это не столько для роси, сколько для себя самого. Затем я поднялся и вышел».
Позднее наставник сказал, что это было начало подлинного опыта сатори, но оно требует углубления. Капло продолжал заниматься медитацией, получил от наставника инка и вернулся в США, где создал свой центр медитации.

СМЫСЛ ДЗЭНСКОГО ПРОБУЖДЕНИЯ

Думается, мы вправе сказать: в коане воплощены все жизненные разочарования человека — как человеческого существа и как индивидуума. Именно здесь субстанциализированы составляющие нашу жизнь затруднения: иррациональность происходящего, конфликт разума и чувств, эмоций и долга, желаний и ограничений, инстинктов и морали, любви и ненависти. Возбуждаемое коаном напряжение является напряжением жизни (варьирующимся в каждом отдельном индивидууме), доведенным в медитации до своего предельного состояния.
Через коан выражается та мысль, что разум не способен совладать с экзистенциальными проблемами. Таким образом, усилия медитирующего направляются на решение нелогического вопроса. Они проявляются в нечувственных, нерациональных попытках «разрешить» коан. Если поставленный в коане вопрос и следует «решить», то сделать это нужно на эмоциональном, или внутреннем, уровне, а не на уровне интеллекта. Коан призван продемонстрировать, что самые глубокие экзистенциальные вопросы неразрешимы разумом. Их можно лишь инстинктивно «снять».
Важным этапом в данном процессе является стирание, уничтожение утвержденных культурой барьеров между «внутренним» и «внешним», между «я» и «не-я». Ведь именно так мы обычно мыслим и живем большую часть времени. Физический мир и все прочие существа находятся «вовне». Мы же — единственные «подлинные» создания — вечно отличны и оторваны от «вещей» и «индивидуумов», которые являются объектами наших размышлений. Следуя своим даосским корням, дзэн противится подобному разделению и пытается привести человека — в его мыслях, чувствах и действиях — к гармонии и органическому единству с космосом. Человек обретает способность освободиться от ограниченности собственной субъективности и достичь полной свободы в «доме бытия».

...Затем наступает последний этап, когда горы вновь становятся подлинно горами в чьем-либо конкретном опыте. «Гора» перестает быть ярлыком, приклеиваемым к чувственной реальности; она превращается в саму реальность, в пережитую в опыте гору. Судзуки говорил об этом, что «не только я вижу гору, но и гора видит меня». Здесь проявляются во всей полноте и ощущение и опыт мира, в котором мы живем, и органическое единение в данном опыте видимого—чувственного и видящего—чувствующего. (Быть может, гора является «горой» лишь постольку, поскольку я ее ощущаю?) Судзуки сказал бы, что в своем отношении к горе мы должны «стать с ней одним».
Дзэн отрицает различающее «сознание я» (отделенное и отличное от других индивидуумов и вещей). Ведь подобное сознание не только приводит к нежелательному и разрушительному, ориентированному на себя эгоизму, но и лишает человека той самой живой взаимопроникающей гармонии с мирозданием, которую дзэн так стремится обрести. Когда внимание и эмоции полностью сконцентрированы на коане, ощущение «я» исчезает. Например, если медитирующий вновь и вновь повторяет «му» не только для того, чтобы внимание не ослабло, но и отдаваясь этому с предельной духовно-эмоциональной концентрацией, все различения типа «я», «я—ты», «я—вещь», «субъект—объект» исчезнут.

Отрицание собственного различающего «я» порождает чувство единения со всем сущим. Так, Капло в момент переживания опыта «прорыва» произнес: «Я есть все, а все есть ничто». То есть каждая вещь сосуществует со всем космосом, космос находится «в» ней, а конкретное содержание каждой вещи является «ничем» — ничем отличным и отделенным от чего бы то ни было. Тем самым подтверждается даосская идея о неразделимости, внутренней ли, внешней ли, человека и природы.
Для понимания всего пути пробуждения, всех его этапов, от первого опыта кэнсё-сатори до полного просветления дзэнского наставника, необходимо помнить, что меняется не мир вокруг пережившего сатори, а сам человек. Мир, переживаемый пробужденным человеком — это совершенно новая действительность.
«В зеркале наставника Коадзи (шестой патриарх Хуэй-нэн) отражаются рай и ад. Чистая Земля и наш оскверненный мир, но все они — не что иное, как единственный глаз монаха... Будда Амитабха величественно проявляет себя здесь и сейчас... Все адские муки — не что иное, как тело будды Амитабхи, сияющее отполированным до пурпурного блеска золотом... Мир страданий видится пробужденным существам как Земля Света Вечного Спокойствия».

Остается последний вопрос: какова же конечная цель всех этих усилий? В традиционной буддийской терминологии — конечно, само пробуждение, то есть такое понимание себя и мира, которое сделало Сиддхарту Буддой, которое наделяет сознанием будды пробужденного, которое вырывает его из круговорота сансары и ведет к лишенной рождений и смертей нирване.
Буддизм же Махаяны менее определен в этом вопросе. Часто высказывается мысль, что жизнь и смерть составляют единый континуум, что они не столь уж отличны и легко переходят друг в друга, что они являются лишь составными частями некоей большей реальности. Смерть человека подобна волне, возвращающейся в породивший ее океан (вселенскую жизнь). Или же говорят, что «обретение подлинного дзэнского пробуждения "выносит" человека за пределы рождений и смертей и потому оно не есть лишь "психологическая отвага" перед лицом неотвратимого исчезновения».
«Когда слышишь о состоянии полного единения (с му), испытываешь чувство невообразимой трудности и испуга. Но помни, что именно через это обретается опыт внутренней реализации, который имели все будды, ибо только так можно сломать пограничные врата вечного перерождения».

Человек «сидит в забытьи» — то есть находится в состоянии интенсивной медитации — для того, чтобы научиться «свободно парить». Капло описывает результат так: «Теперь, что бы я ни делал, я нахожусь в полном единстве с тем, что делаю. Я принимаю приятные вещи как исключительно приятные, а отвратительные — как исключительно отвратительные, после чего полностью забываю о своей реакции приятия или отвращения». Пробуждение — это не столько «гарантия» некоего будущего посмертного блаженства, сколько «просветленная жизнь» в средоточии этой реальности, здесь и теперь. Это — способность находиться в единстве с настоящей жизнью, вне зависимости от ее положительных либо отрицательных характеристик. В более же глубоком смысле «пробудиться» означает «проживать» каждое действие, каждый момент своей жизни с максимальной глубиной. И тогда любой поступок, каким бы тривиальным он ни был, будет проистекать из бездны тотальности личностного бытия. Все действия человека будут поглощать его внимание и энергию целиком и без остатка, причем не в смысле «напряженной интенсивности», но с той легкостью, которая возможна только при условии достижения состояния полного понимания собственного предназначения в этой жизни и своего места в ней. Вот почему смысл Дзэнского просветления в том, что такой человек оказывается способным исполнять на качественно ином уровне даже повседневные дела.


Изображение
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 13 мар 2017, 21:34

ДЗЭН: БУДДИЗМ ВОИНА

Казалось бы: зачем воину, чье главное предназначение — в любой момент быть готовым к смерти, такая религия? Но, как мы помним, некоторые герои «Хэйкэ моногатари» в свой последний час обращались к будде Амитабхе, великому сострадательному будде, который спасает все живые существа, несмотря на их грехи и кровавые злодеяния. Возможно, что амидизм и являлся некоей «субверой» самураев, особенно после того, как Хонэн (1133—1212) выдвинул тезис о достаточности искреннего повторения нэмбуцу (Наму Амида Буцу) для возрождения в Западном Раю — Чистой Земле будды Амитабхи — даже самого последнего грешника.
..Кроме того, существует еще и некий «центр», средоточие мира и спокойствия. Он хотя и не виден в диаграмме инь-ян, но имплицитно присутствует в кругообороте двух элементов. «Непоколебимая духовная основа», которую пытался обрести воин, строилась как раз вокруг этого центра. Считалось, что она находится в области брюшной полости (хара), о чем множество раз говорилось и в японских учебниках по военному искусству, и в даосских и дзэнских руководствах по медитации. Вот почему так рекомендовалось дышать не грудью, а «животом», то есть как можно более глубоко. Именно в этой части тела таится подлинное человеческое начало. И именно здесь в состоянии глубокой медитации человек переживает самого себя как органическую часть космоса и свое единство с ним. Только в медитации, нацеленной на хара, унаследованной дзэн от даосизма, человек в состоянии постичь на интуитивно-чувственном, а не на рациональном, уровне свое подлинное «я» и свое единство с космосом и ощутить «смысл» жизни. Этот внутренний центр — «запредельное, находящееся внутри» каждого, та сокрытая природа будды, которую китайский и японский буддизм так хотел довести до реализации и выраженности в каждом.
Наполненную спрятанным в подлинном центре человеческого естества «просветленную» жизнь невозможно ни постичь артикулированной мыслью, ни выразить артикулированной речью. Она обретается лишь спонтанным, внутренне-инстинктивным действием. Осознание центра-хара ведет человека к высшей духовной дисциплине и внутреннего самоконтроля. В то же время, оно является стержневым фактором, определяющим поведение человека в целом и воина в бою в частности. Дзэн, говоря об «указывании на сущность (читай: внутренне-инстинктивную сущность) человека», имеет в виду именно этот центр.

Главным в учении было здесь-и-сейчас.
«Не-сознание — то же самое, что и правильное сознание. Не-сознание не застывает и не фиксируется в одном месте... Оно не помещается нигде... Когда не-сознание хорошо развито, сознание не зацикливается ни на одной вещи и не имеет недостатка ни в чем. Оно подобно разливающейся реке и существует в самом себе. Оно возникает» в нужный момент и в должное время (что особенно важно для воина)».
Таким образом, гибкость действия-реакции не-сознания является отличительным качеством «решившего коан» и мастера-фехтовальщика, позволяющим довести промежуток между мыслью и ответным действием до ничтожно малой величины, такой, что «даже волос не проникнет», как говорит Такуан.
Целью не-сознания является достижение в каждом поступке того самого «ничто», которое дзэн считает «предельной реальностью», источником действия и последним прибежищем всего, что есть, внешнего и внутреннего.
«Противник — это Пустота, Я — тоже Пустота. Рука, которая держит меч, сам меч — все Пустота. Необходимо понять это, но не допускать, чтобы. Пустота овладела твоим сознанием (в качестве понятия или объекта внимания)».
Воин должен действовать в соответствии с космическим Небесным разумом, который воплощен в глубинной, не воспринимаемой умозрительно, простоте человеческого существа. Используя свой принцип «меча не-действия», Итиун возводит искусство фехтования к «первоначальной природе, которая проявляет себя в той или иной конкретной ситуации, меняющейся от мгновения к мгновению. Воин едва ли должен осознавать присутствие врага или даже воспринимать себя противостоящим кому-либо. Он будет действовать так, будто занимается чем-то повседневным, например, ест свой завтрак. Пусть фехтовальщик держит меч так, словно у него в руках палочки, которыми он берет кусок пищи».
Воин просто, спокойно, «бессознательно», или «не-сознательно» сближается с противником и наносит удар так, как велит и подсказывает его внутреннее, неопределимое «я», направляющее его меч. Непревзойденная уверенность в собственных силах гарантирует успех без всяких мыслей о нем и обеспечивает победу через пренебрежение к ней!
Каким же тогда будет механизм этого идущего изнутри фехтования? В первую очередь необходимо полностью сосредоточить свое сознание на том, что непосредственно перед тобой. «сущность фехтования состоит в том, чтобы отдать всего себя одному делу — уничтожению своего противника». А Судзуки добавляет: «Пока вы обеспокоены собственной безопасностью, вы никогда не победите в поединке».
Воину стоит обрести состояние ребенка, который только начал постигать мир, ведь ребенок живет в «абсолютном настоящем», о котором он ничего не знает и потому совершенно в нем не заинтересован. Для него важны только наличествующие в данный момент времени объект или ситуация. Внимание сконцентрировано и заострено.
В данной деперсонализированной ситуации все личные заботы и тревоги должны быть отброшены. «Вот почему воину советуется освободиться от мыслей о смерти или желания поскорее закончить сражение. Пока присутствуют какие бы то ни было "мысли", беды не избежать». Несомненно, что здесь присутствует определенный парадокс, ведь подобное отношение «ставит проблему смерти в ее наиболее острой и угрожающей форме. Если человек сделает хоть одно неверное движение, он обречен». Человек сражается за свою жизнь, но при этом он должен оставаться безразличным к ней, как и ко всему остальному. В противном случае он погибнет.

Итак, что же нужно сделать, чтобы достичь состояния полной эмоциональной отрешенности от ситуации, столь необходимого для «успеха», то есть для того, чтобы сохранить свою жизнь и честь? Все, абсолютно все должно быть «передано» внутреннему, подсознательно-бессознательному «я». Здесь нет ни времени, ни места для мысли.
«Когда лишь один инстинкт, особенно в своем чисто онтологическом (то есть глубинном и подлинном) аспекте, действует без всякого умозрительного вмешательства, ничто не сравнится с его естественной силой. Но если его сдерживает или обуславливает понятие, он колеблется, озирается по сторонам, поддается гнетущему чувству страха, и тогда слепая инстинктивная мощь рушится или в значительной степени ослабевает».
«Сдерживающее понятие» приведет воина к смерти. Поэтому он дает своим естественным способностям возможность обрести полную осознанную свободу от «мыслей, чувств и привязанностей любого рода». Подобное состояние сознания называется «отсутствием эго», или не-со-знанием.
«Когда действия напрямую связаны с вопросом жизни и смерти, следует отбросить воспоминания и предположения, дабы они не мешали быстроте мышления и молниеносной реакции. Человек становится игрушкой в руках бессознательного. Бессознательное и инстинктивное полностью вытесняют сознательное. Это и есть философия шунъяты (пустоты)» (Судзуки).

Конечно, не следует полагать, что Судзуки и мастера фехтования возводили все к естественному, несведущему и спонтанному внутреннему инстинкту. Их концепция — отнюдь не апофеоз доверия звериному началу. Как раз наоборот. Воин полагается на в высшей степени вышколенное подсознательно-бессознательное; он обязан быть образованным человеком. Школа фехтования Ягю учила: «Сказать, что ты постиг искусство, можно только тогда, когда техника владеет твоими телом и конечностями независимо от сознания» (Судзуки). И еще: «Не-сознание следует высвободить, оно должно полностью определять поле ментальности, так, чтобы главное — сила инстинктивной несопротивляемости — свободно использовало и применяло сознательно накопленное знание.».
Данный аспект синтеза искусства фехтования и дзэн Судзуки суммаризирует так:
«Как бы великолепно тот или иной человек ни владел искусством, он не сможет в полной степени постичь техническое мастерство, пока не избавится от всех психологических препятствий и не обретет состояние пустоты сознания, пусть даже для этого ему придется расстаться со всеми приобретенными ранее навыками. Ведь только в таком случае его тело сможет впервые и в полной степени проявить накопленное за годы тренировки искусство. Оно будет двигаться как будто автоматически, без всякого сознательного усилия со стороны воина. Его движения станут совершенной моделью игры с мечом. Все техническое мастерство присутствует, но сознание абсолютно не ведает этого».

Вот в чем заключается предельное развитие «внутреннего состояния духовной дисциплины и самоконтроля, которое позволяет реагировать и действовать». Вот «подлинная гармония духовных качеств: восприятия, сознания, концентрации и физической способности претворения и исполнения» (Ратти и Вэстбрук).
Путь к овладению искусством фехтования является исключительно «дзэнским и японским», однако ему можно найти параллели и в других сферах. Возьмем, например, игру на фортепиано (или других музыкальных инструментах).
..Когда перечисленные выше составляющие обретают полную духовную и физическую гармонию, сливаются в нераздельном единстве, музыка и музыкант готовы к концерту. Во время концерта (когда наступает «момент истины») музыкант отрешается от сознательных мыслей о том, какие ноты играть, какими пальцами брать тот или иной аккорд, наконец, как, «крещендо» или «диминуэндо», исполнять последовательность нот. Все это уже давно запечатлелось в его сознании и вошло в его тело. Музыка, рождающаяся из гармоничного единства разума и пальцев, чувства и его физического воплощения, оживает. Она предстает одновременно и внутренним, и интеллектуальным творением.

Существовал и еще один аспект «дзэнского» фехтования, необычайно важный, но упомянутый нами лишь мимоходом: как победить страх смерти. Самурай, как профессиональный воин, главной заповедью поведения которого была готовность погибнуть в битве в любой момент, сталкивался со смертью чаще, чем кто бы то ни было. Как любой профессиональный солдат он знал, что смерть является неотъемлемой частью его жизни. Такую жизнь, очень часто заканчивавшуюся преждевременной гибелью, выбирали за многотысячелетнюю историю войн и сражений миллионы и миллионы людей. И тем не менее, всегда ведь остается какое-то сожаление по поводу смерти, какая-то духовная, эмоциональная или даже физическая попытка уклониться, отсрочить момент ее неотвратимого приближения.

центральным в буддизме было учение о неуничтожимости индивидуального потока жизненной силы, который постоянно воплощается в той или иной форме ..или же «незаслуженное» перерождение в Западном Раю благодаря милосердию будды Амитабхи.
Дзэн говорил обо всем этом в значительно меньшей степени по сравнению с другими школами буддизма, а некоторые современные последователи дзэн вообще отрицают подобные верования; для них настоящая, нынешняя жизнь и является «тем». Во-первых, дзэн уделяет большое внимание «вечной сейчасности» момента. Настоящий момент — единственный, хотя бы частично контролируемый человеческим существом; это сущностная реальность человеческого существования. Во-вторых, дзэн всегда подчеркивал глубинную идентичность, или, лучше, внутреннюю взаимосвязь возникновения—исчезновения, жизни—смерти как звеньев одной цепи. Смерть выходит из жизни, и жизнь возникает из смерти или небытия. Что же является подлинной реальностью? Вот что писал один дзэнский поэт:
Некоторые полагают, что ударить значит ударить:
Но ударить не значит ударить, а убить не значит убить.
Тот, кто наносит удар, и тот, кто его принимает —
Они не более чем сон, которого нет.

Эти слова можно рассматривать как дзэнское восприятие «жизни» в целом. В какой степени оно применимо к фехтованию?
Не думать, не отражать — Совершенная пустота:
И все же здесь что-то движется,
Следуя своим путем...
Победу, еще до сражения,
Одержит только тот,
Кто не думает о себе,
Скрывшись в не-сознаниии Великого Первоначала
.

Воин спрашивает дзэнского наставника:
«"Если человек находится на распутье жизни и смерти, как должен он поступить?" Наставник отвечает: "Отбрось всякие различения, пусть один только меч безмятежно сопротивляется небу". "Один меч" — это не меч жизни и не меч смерти, это меч, из которого рождается мир двойственности и различении, это сам Вайрочана-будда. Обрети его, и ты узнаешь, как действовать там, где расходятся пути.
Меч здесь олицетворяет силу интуитивной или инстинктивной прямоты... Она движется вперед, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам» (Судзуки).
Впрочем, некоторые дзэнские наставники считали, что за пределами дуализма жизни и смерти существует иная реальность, с которой воин сталкивается лицом к лицу в момент схватки. Кэнсин Уэсуги (1530-1578), великий полководец, говорил:
«Те, кто цепляются за жизнь — умирают, а те, кто бросают вызов смерти — живут. Самое главное — это сознание. Всмотрись в свое сознание и укрепись в нем, и тогда поймешь, что в тебе есть что-то, что выше рождения и смерти, что не горит в огне и не тонет в воде... Тот, кто не хочет расстаться с жизнью и броситься в объятия смерти, не есть настоящий воин» (Судзуки).
Очень нелегко определить, являются ли эти слова простой декларацией самурайской готовности к смерти или гордой констатацией превосходства человеческого духа в его наивысшем проявлении над всеми превратностями жизни, и даже смерти. Или они являются «символом веры» в то, что человек, выходя за пределы создаваемых разумом двойственности и обманчивых различении типа хорошее—плохое, внутреннее—внешнее, человек—космос, жизнь—смерть, по сути, обретает бессмертие? Судзуки склоняется к тому, что речь идет как раз о последнем. Интуитивное существование, обретенное через дзэнское пробуждение, позволяет человеку вырваться из дихотомии жизни и смерти. Ведь он уже проник в саму Реальность!

«Не может быть сомнений, что многие воины феодальной эпохи посвящали себя изучению дзэн для того, чтобы обрести состояние абсолютного не-со-знания для исполнения своего предназначения. Общеизвестно, что мысль о смерти является камнем преткновения в исходе поединка жизни и смерти. Преодолеть эту мысль, являющуюся главным препятствием на пути свободного и спонтанного использования приобретенной техники — вот наилучший способ практикования дзэн для воина» (Судзуки).
дзэн открыл воину для использования в бою сферу инстинктивно-подсознательного, средоточием которой является хара. По крайней мере, некоторым это позволяло ощутить свое единение с Предельной Реальностью, Пустотой, не-сознанием.

Интенсивная дзэнская медитация, восприятие дзэнского учения о пустоте различения жизни и смерти и признание настоящего момента действия в качестве единственной реальности должны были вкупе с профессиональной смелостью и подготовкой вылиться во время битвы в непоколебимое презрение к смерти.
главная привлекательность дзэнской медитации для самураев состояла в том, что она позволяла им победить страх смерти, той самой смерти, что являлась неизменной составляющей «призвания» воина.
«Решимость умереть, сила и напряженность этого желания в процессе медитации постоянно укреплялись и становились стержневой нитью опыта бу-сидо. Такова главная составляющая менталъности буси (воина) от момента принятия решения до его осуществления. Намерение должно быть тотальным и всеохватывающим. Оно полностью завладеет воином только после тщательного обдумывания и приятия единственного принципа. "Смерть" становится основным смыслом "жизни"».

ДЗЭНСКИЙ МЕЧ:
СОВРЕМЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ

Конечно, сегодня главной целью любых боевых искусств является как раз «самосовершенствование», открытие подлинной природы «не-себя» в человеке.
воин прежде всего должен быть верен самому себе, то есть не иметь праздных и пустых мыслей. Следует «перестать быть властителем своего сознания, но превратиться в орудие неизведанного. Неизведанное лишено сознания "я", а, следовательно, и мысли о победе в поединке, ибо оно "работает" на уровне недвойственности, где нет ни субъекта, ни объекта». Когда «не-сознание» (мусин), или «не-мысль» (мунэн), возобладает (в воине, практикующем дзэн), он «освободится от мыслей о жизни и смерти, выгоде и утрате, победе и поражении» (Судзуки). И тогда он сможет обрести Небесное Дао. Духовная техника — приведение себя к состоянию безразличия относительно жизни и смерти через отказ от сознательно-интеллектуального «я» в пользу инстинктивно-интуитивного начала, средоточием которого является хара — интерпретируется как нравственно-духовное положительное качество, побеждающее эгоцентризм.
«Искусство меча — это, в конечном счете, не искусство убивать; его цель — воспитание нравственного, духовного и образованного человека».

Знание вещей, в подлинном смысле является «опытом переживания их в актуальной конкретности. Книга о приготовлении пищи не сможет утолить наш голод».
Поэтому любой человек, желающий обрести глубочайшую истину и подлинную реальность и жить в соответствии с ними, должен следовать не разуму, но интуиции, сосредоточенной в хара. Интуитивно воспринятые Истинное и Реальное гораздо более аутентичны, нежели созданные разумом понятия или формулировки. инстинктивно-интуитивное позволяет достичь высшего «я», то есть обрести собственную изначальную природу. Таким образом, внутренняя правота (гармония, единство) тоже обладает нравственными и «правильными» качествами — но не теми, что ограничены понятиями правильного и неправильного, хорошего и плохого.
Только когда воин утратит свое «я», перестанет «думать» о приобретенных навыках, необходимых действиях и о том, как реагировать на ту или иную ситуацию, только тогда он сможет превзойти свое «эго» и полностью объединиться с самим действием, достигнув тем самым высшего дзэнского совершенства.

«СВЯТАЯ СВЯТЫХ» ДЗЭН-БУДДИЗМА: КОСМИЧЕСКОЕ ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ

Итак, Судзуки утверждает преимущественную ценность внутреннего, то есть не-индивидуалистического сознания, которое воспринимает Реальность в ее подлинной «таковости» без каких бы то ни было фальсифицирующих наслоений. внутренне-интуитивная практика воина, обогащенная опытом дзэн, кроме того что она является ценной сама по себе, еще и свидетельствует о наличии гораздо более глубокой, в сравнении с просто подсознательными ресурсами, силы Истины-Реальности.
наиболее оптимальным в психологическом смысле был бы термин «космическое бессознательное».
«Достичь основ собственного существования — значит полностью очистить бессознательное от эгоизма. Вот почему дзэн-буддизм так подчеркивает значимость "не-сознания"... в котором мы, обнаруживаем беспредельное богатство (внутренней силы)».
«Неизведанное может быть названо Небесным Разумом, Природой, Истиной или Первичным Сознанием, Дао, Богом, Бессознательным, или Сокровенным Я». Именно неинтеллектуализированная интуиция позволяет нам соприкоснуться с этим неизведанным, которое порой называют природой будды. Когда человеком руководит интуиция, в человеческом духе проявляется заключенный в нем Небесный Разум, Бог (в буквальном смысле), Пустота или природа будды. В дзэнском же смысле такое сознание должно пронизывать все наши действия. «В моем случае субъект нашел новый путь избавления от сознания двойственности своих поступков; жизнь в нем не расколота на субъект и объект, на действующего и то, в отношении чего совершается действие. Вечность возможна лишь в средоточии жизни и смерти, в самом течении времени. Во времени я поднимаю палец руки, и вечность танцует на его кончике... Это отнюдь не символизм. Для дзэн в этом заключен актуальный опыт». «С философской точки зрения дзэн придерживается скорее интуиции, чем разума, ибо интуиция дает возможность отыскать более прямой путь к Истине».
«дзэн лишь пытается через особый интуитивный тип понимания (стирающего в мысли различение жизни и смерти) вырвать человека из круговорота рождения и гибели.». Что именно делает человек — не важно, важно лишь как он это делает. Существует только внутренняя правота дзэнского действия.

В дзэнском монастыре царили дух равноправия и объединявшее всех упорство и целеустремленность. Здесь скрыто господствовал конфуцианский кодекс высоконравственного поведения. И хотя внешне дзэн достаточно свободно и порой даже пренебрежительно относился к условностям морали и этических диктумов, в действительности в дзэн-ском монастыре присутствовала суровая нормативная нравственность. дзэн не обладал какими-либо присущими только ему этическими характеристиками или «внутренним стержнем». В историческом плане он представляется по преимуществу психотехникой, ставящей целью максимизировать внутреннюю энергию, какова бы ни была ее направленность. Как жизненная сила, пытающаяся объединить глубочайшее «я» человека с его высочайшими устремлениями и связать его существование со всей тотальностью космоса, дзэн имеет огромную ценность.

САМУРАЙСКИЙ ИДЕАЛ И РЕАЛИИ ЭПОХИ ТОКУГАВА

«Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днем и ночью — что он должен умереть».
«Господин Набэсима Наосигэ (1538-1618) сказал: "Бусидо означает желание умереть. Даже десять человек не смогут одолеть такого". Великий подвиг невозможно совершить одной только искренностью. Желание смерти должно полностью овладеть твоим сердцем... Боевые искусства требуют захваченности смертью. »
«Если он всегда помнит об этом, он сможет избегнуть мириада зол и несчастий, уберечься от болезней и бед и насладиться долгим счастьем. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы или утреннему инею, а тем более такова жизнь воина... Если он думает об этом мгновении как о последнем, если, глядя в лица родственников, он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства будут искренними, а его сердце исполнится верности».
Готовность к смерти уже в следующий миг превращается в глубинное понимание мимолетности и временности всех вещей, и особенно человеческой жизни. Каждый миг жизни, каждое действие должны быть наполнены предельной искренностью и самоотдачей, как в предсмертный час. Очевидно, что подобное отношение самурая к жизни и смерти проникнуто духом дзэн-буддизма.

«Размышлять о неминуемой смерти следует ежедневно. Каждый день, когда душа и тело находятся в гармонии, размышляй о том, как твое тело разрывают на части стрелы, пули, мечи и копья, о том, как тебя уносит бушующее море, о том, как тебя бросают в огонь, о том, как ты погибаешь при землетрясении, о том, как ты бросаешься со скалы высотой в тысячу футов, как умираешь от болезни или совершаешь сэппуку. Каждый день, без исключения, ты должен считать себя мертвым».
«Путь смерти таков, что человек вправе умереть спокойно, если он оставался верным ему каждый день своей жизни». То есть, если самурай, пусть даже в мирное время, не живет с мыслью о неминуемо приближающейся смерти, какой бы она ни была, он не сможет умереть достойно. мы имеем дело с признанием буддийского положения. что жизнь можно в равной степени назвать и «смертью», что на «жизнь» нельзя рассчитывать дольше, чем требуется для совершения одного-единственного вдоха. Настоящий самурай не имеет права бояться и избегать упоминания о смерти в своем присутствии как «имеющего плохое предзнаменование и думать, что он будет жить вечно, жадно цепляясь за существование». Когда наступает последний час, самурай встретит смерть спокойно и без сожаления, будь это поле битвы или смертное ложе.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 30 июн 2017, 05:51

На пути дзэн - Роберт Эйткин

Роберт Эйткин – это истинный американский тхера, «старейший», «старый учитель», роси. Несмотря на то, что за последние десятилетия у нас появились прекрасные книги о дзэн, ни одна из них не раскрывала всё глубокое содержание его выполнения и продолжительной практики с такой полнотой, как эта книга. Давние практики и начинающие одинаково найдут, что она содержит подробные объяснения трудных сторон практики.


Изображение

НА ПУТИ ДЗЭН
Глава I. Основы практики.

«Первый встречный, я так прошу тебя:
Жизнь и смерть – серьёзное дело.
Все вещи быстро исчезают,
И каждый из вас должен быть вполне бдителен –
Никогда не пренебрегать, никогда не распускаться».

Таково вечернее послание сэссин (курса уединённой медитации дзэн). Оно выражает три заботы изучающего дзэн: во-первых, быть живым – важная ответственность; во-вторых, у нас мало времени для того, чтобы выполнить этот долг; и в-третьих, для его выполнения необходима строгая практика.
... дзэн не интеллектуален, а включает в себя постижение, чистейшее познание «именно этого!»

Сделать личным.
Приняв дзэн-буддизм, мы обнаруживаем, что жизнь Будды – это наша собственная жизнь.
Не только жизнь Шакьямуни, но и жизни всех последующих учителей нашей линии – это наши собственные жизни. Как сказал Умэн Хуэй-кай, в истинной практике дзэн самые наши брови сплетаются с бровями наших древних учителей; и мы видим их глазами, слышим их ушами. Это не потому, что мы их копируем или меняемся, чтобы стать похожими на них. Я мог бы объяснить слова Умэна, сказав, что, обнаруживая свою истинную природу, мы находим истинную природу всех вещей, которую старые учителя так ярко показывали в своих словах и действиях. И мы находим полнейшую близость не только со старыми учителями. Все вещи оказываются моими учителями.
На пути дзэн мы ищем для себя переживания Шакьямуни. Однако мы обязаны принципиальной верностью не ему, а самим себе. Если бы можно было показать, что Шакьямуни никогда не существовал, нашим водителем был бы миф о его жизни. Фактически лучше с самого начала признать, что нас ведут мифы и религиозные архетипы так точно, как они ведут каждого религиозного человека. Миф о Будде – это мой собственный миф.
Таким образом с началом практики существенны важно признать, что путь является личным и глубоко внутренним. Вы должны сами пройти его для себя. В таком духе вы вкладываете себя в свою практику.

Сосредоточение.

Первый шаг на этом пути личной вовлечённости – сосредоточение. Обыкновенно мы думаем о сосредоточении как о фокусировании интенсивной умственной анергии на каком-то предмете. Такое понимание не неполно. Даже в обыкновенных переживаниях мы переходим пределы сосредоточенности. ...Но во время самого теста напряжение и усталость вас не беспокоили. Вы были поглощены своим делом, вы были человеком, проходящим проверку. В своей задаче вы забыли себя.
Фокусирование на каком-то предмете заключает в себе два предмета: вас и объект; но ваш повседневный опыт показывает вам, что когда вы по-настоящему поглощены каким-то занятием, эти два предмета сливаются, и «нет даже одного».

Приятие Я.

Повседневные переживания самозабвения можно считать образцом для дзадзэн, для практики медитации дзэн. Но прежде чем будет возможным такое самозабвение, должна существовать известная степень уверенности. Спортсмен, прыгающий в воду с вышки, с каждым прыжком оставляет всё позади; но он не мог бы сделать этого без выработки уверенности; развитие нашего чувства идёт рука об руку с обучением. Такая освобождённость не возникает по желанию. Ныряльщик стал единым с практикой нырянья; он свободен – и в то же время в высшей степени дисциплинирован.
Однако даже чемпионы по прыжкам в воду не касаются своего глубочайшего потенциала, когда они просто работают на вышке. Среди архетипов дзадзэн можно найти более полезный образец, такой как Манджушри, который занимает центральное место на алтаре дзэндо, зала для медитации. Он держит свиток, представляющий мудрость, и меч, отсекающий все ваши общие понятия. Он сидит на лежащем льве; и оба они, Манджушри и лев, выглядят очень удобно. Однако сила льва всё ещё здесь, и когда Манджушри говорит, он говорит голосом этого льва. Полная свобода и полный контроль! Новый ученик должен подружиться со львом и приручить его, пока ему (или ей) не удастся усесться на льва. Это требует времени и терпенья.
А сначала это внутреннее существо как будто больше напоминает обезьяну, а не льва: оно жадно хватается за ярко окрашенные предметы и прыгает от одной вещи к другой. Многие порицают себя за своё беспокойное поведение, даже ощущают неприязнь к себе. Но если вы отвергаете себя, вы отвергаете сам фактор постижения. Поэтому вам необходимо подружиться с самими собой. Наслаждайтесь собой, найдите покой в себе. Улыбайтесь себе. Вы развиваете уверенность.
Я не направляю вас на путь гордости и эгоизма. Я указываю на путь Басё, который любил себя и своих друзей без всякой гордости:
«Что мы за невзрачные ублюдки, когда сидим здесь в лунном свете!» (*) Этот вид юмористического, осуждающего наслаждения собой будет подлинной основой для ответственности, для способности реагировать. Когда вы делаете ошибку, наказываете ли вы себя? или вы способны с улыбкой покачать головой и чему-то научиться в этом процессе? Если вы проклинаете себя, вы откладываете свою практику. А если вы просто отмечаете ошибку и решаете в следующий раз сделать дело лучше, тогда вы готовы к практике.
Если бы Шакьямуни Будда останавливался на своих собственных недостатках, он никогда не постиг бы того факта, что всё с самого начала находится в порядке. Дзадзэн – это не практика исправления себя. При серьёзных занятиях дзадзэн действительно происходят изменения характера, но здесь дело не в исправлении «я». Дело в самозабвенности.
«Практика дзэн – это забвение себя в акте единения с чем-то». Это не означает, что вам нужно стараться избавиться от своей личности; потому что вы, как и любое другое существо во вселенной, единственны в своём роде, татхагата, появившийся в вашей особой форме, составляющей сущность природы.
Самозабвенность – это представление уникальности. Досмотрите, каким особенно оригинальным становится мим Марсель Марсо, когда он в своей работе забывает себя. Самозабвенность – это акт простого выполнения задачи, когда к действию не привязано никакого самосознания.

Счёт дыханий.

Дзадзэн заключается в том, чтобы просто практиковать его. Это подобно тому, как вы учитесь вождению автомобиля: сначала всё оказывается механическим и неуклюжим. Но когда вы станете едины с машиной, вы окажетесь более уверенными; и вы становитесь всё лучшими водителями.
Предварительный метод на пути дзэн – это процесс счёта дыханий. Некоторым образом это естественный первый шаг. Дыхание одновременно и является самопроизвольной частью нашей физической системы, и в какой-то мере находится под нашим контролем. В ранние дни нашей европейской культуры дыхание считалки самим нашим духом, как это ясно показывают слова: «вдохновение», «испустить дух». Когда мы раз и навсегда «испустим дух», мы утратим и своё вдохновение к этой жизни.
Вам достаточно просто попробовать считать свои дыхания. Сядьте с выпрямленной спиной и считайте – «раз» при вдохе, «два» при выдохе, «три» при вдохе, «четыре» при новом выдохе и так далее, до «десяти»; затем повторите цикл. Не идите дальше «десяти», потому что следить за большими числами слишком трудно.
Счёт – первое умственное упражнение, которому вы научились ребёнком. Это легчайшее из всех формальных умственных усилий, самое близкое к нашей натуре.
Но хотя подсчёт дыханий естествен, при нём нельзя просто дать возможность счёту происходить самопроизвольно. Для того, чтобы точно встретить импульс своего буйного ума, вы должны посвятить всё своё внимание именно «одному», именно «двум». Когда (не «если»!) вы собьётесь со счёта и наконец поймёте, что потеряли его, вернитесь к «одному» и начните сначала.
Многие люди могут с успехом считать до «десяти» в течение первых нескольких своих попыток; но ни один из не занимавшихся практикой не может надолго сохранить последовательность. У меня были люди, которые говорили после попыток практики дзадзэн: «Знаете, я никогда не дохожу даже до «одного». Счёт дыханий показывает нам, что ум, действительно подобен дикой лошади.
Счёт дыханий – не детский сад дзэн. Для многих это полная и совершенная практика на всю жизнь. Но даже после всего лишь месяца практики при нескольких минутах в день вы сумеете с большей ясностью сосредоточиваться. Во всяком случае, вы узнаете, как начать выполнение задачи сохранения своей нераздельности, потому что размышление о чём-то другом, нежели то, что находится у нас под руками, отделяет нас от реальности и рассеивает наши энергии.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 05 авг 2017, 08:35

Глава II. Метод.

Дзэн-буддизм – одна часть среди многих. Я слышал, как говорили, что все тропинки ведут к вершине одной и той же горы. Я сомневаюсь в этом. Я думаю, что одна гора с вершины другой может показаться всего лишь небольшим холмом. Пусть же высится целая сотня гор! Тем временем вам необходимо найти свой собственный путь и собственную гору. Возможно, вы обладаете особого рода опытом, который ясно указывает направление или вам, может быть, надо в течение некоторого времени производить исследования. Но, в конечном счёте, вам нужно будет стать на какой-то особый путь.
Вы должны быть уверены в том, что данный путь стоит того, чтобы вы на него вступили. Процесс принятия решения – «этот путь для меня!» или «этот путь не для меня!» – требует времени.

Дзадзэн как эксперимент.
Самая суть обучения дзэн – это дзадзэн. Без дзадзэн не существует дзэн, не существует постижения, не существует применения практики. Корни дзадзэн лежат в древнейших ведических временах, и он, по всей вероятности, прочно утвердился в дни Шакьямуни. С тех пор он был усовершенствован при помощи проб и ошибок, происходивших в бесчисленных центрах обучения за период жизни около девяноста поколений учителей дзэн. И к настоящему времени его форма твёрдо установлена.
Однако ум остаётся обширным и творческим. Слова наших предков по учению, по дхарме, оказываются полезными, но сам путь всё ещё складывается под воздействием эксперимента.
Мы заняты постижением природы бытия, и дзадзэн эмпирическим путём доказал, что является практическим способом утвердиться на таком месте, где возможно подобное постижение.
Есть ещё одно важное воображение. Дзадзэн – не просто средство. Догэн сказал: «Дзадзэн – это само просветление». Подобное единство целей и средств, следствия и причины, и есть дао Будды, путь Будды, практика постижения.

Поза.
Я слышал, как один человек спросил роси Сасаки Дзёсю: «Что необходимо сохранять в дзэн?» Тот ответил: «Позу и дыхание».
Мы можем взять за образец позу годовалого ребёнка. Ребёнок сидит прямо, как стрела; его позвоночник в талии слегка выгнут вперед, а не просто выпрямлен в обе стороны, вверх и вниз. Животик выпячен вперед, а зад отставлен назад. Сидеть с совершенно выпрямленным позвоночником в этом возрасте было бы невозможно, поскольку мускулы ещё не развиты и слишком слабы, чтобы держать тело прямым. Изгибаясь вперед, позвонки поясницы соединены в самом прочном положении, и ребёнок может забыть о необходимости держаться прямо.
Когда вы усаживаетесь на свои подушки или на стул, ваш позвоночник в талии должен быть слегка изогнут вперед, как он изогнут у ребёнка. Пояс следует распустить и дать возможность животу естественно свисать, тогда как нижняя часть спины выпячена назад для прочной опоры. Кацуки Сэкида: «Живот вперёд, ягодицы назад». Таким приветом нам следовало встречать новый день.
Голова поднята, может быть, чуть-чуть наклонена вперёд. Подбородок втянут, уши на одной линии с плечами, а плечи на одной линии с бёдрами.

Глаза и руки.
Глаза необходимо прикрыть на две трети, обратить вниз и направить на точку, расположенную приблизительно в трёх футах перед вами. Надобно помнить, что если ваши глаза закрыты, вы можете погрузиться в сонливость; если же глаза будут открыты широко, вы будете слишком легко отвлекаться. Также не старайтесь удерживать взор на одной точке. Через некоторое время вы обнаружите, что они естественно отклоняются от фокуса.
Положите руки на колени в медитационной мудре. Некоторые учителя дзэн предлагают вам представлять себе, будто вы держите в руках драгоценный камень; другие советуют вам направлять туда своё внимание. Во всяком случае, положение рук имеет критическую важность, так как оно отражает состояние вашего ума. Если ваш ум подтянут, большие пальцы будут удерживать овал; если же ум становится вялым или блуждает в фантазиях, большие пальцы склонны бессильно опускаться. Обратите внимание на то, что в школе риндзай руки просто охватывают одна другую, так что правая держит большой палец левой.

Начало вашей практики.
Когда вы сядете, наклонитесь далеко вперёд, отставьте назад нижнюю часть туловища и сядьте прямо. Затем сделайте глубокий бесшумный вдох и задержите воздух. После этого медленно и бесшумно выдохните его полностью и задержите дыхание. Опять глубоко вдохните и задержите дыхание; ещё раз сделайте глубокий выдох. Эти два глубоких вдоха и выдоха помогают отсечь вашу непрерывную умственную деятельность и успокоить ум для дзадзэн.
Теперь покачайтесь из стороны в сторону; сначала качания, должны быть широкими, затем они уменьшаются. Таким же образом наклонитесь вперёд и назад; и вы обнаружите, что хорошо уселись, что вы готовы начать счёт дыханий. Следуйте данным мной ранее наставлениям. Считайте «один» при вдохе, »два» при выдохе и так далее до «десяти», затем повторяйте процесс.

Ещё о счёте дыханий.
Вы обнаружите, что счёт дыханий окажется полезным средством в течение всей вашей жизни при обучении дзэн. Какой бы ни стала впоследствии ваша практика, вам нужно в начале каждого нового периода дзадзэн считать свои дыхания хотя бы в течение одной или двух последовательностей. Эта поможет вам.
В лучшем случае вы становитесь едины со своим объектом в дзадзэн; поэтому если вы просто сидите с некоторым фокусом сосредоточения, вы склонны отключить свой потенциал. Вы и ваш объект остаётесь двумя отдельными предметами. Станьте каждой точкой, каждым числом в последовательности счёта. Вы, счёт и дыхание – всё это часть данного момента. Вкладывайте себя в каждое число. Во всей вселенной существует только «один», во всей вселенной есть только «два» – только эта единственная точка; всё остальное пребывает во тьме.
Сначала, будучи начинающим, вы осознаёте каждый шаг в процедуре, но в конце концов вы станете самой процедурой. Практика будет практиковать. Для этого требуется время; и, пожалуй, в течение нескольких месяцев вы, вероятно, проведёте время скорее в мечтаниях, нежели в счёте. Это нормально. Ваш мозг вырабатывает мысли, как желудок вырабатывает пепсин. Не осуждайте себя за это нормальное состояние.
Счёт дыханий – только один из многих приёмов, которыми вы можете воспользоваться в своей практике.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 26 авг 2017, 03:35

Глава III. Надлежащие средства.

в основе своей коан является особым выражением природы будды; и ваша работа над ним – это просто работа над тем, чтобы сделать это выражение ясным для вас.
о счёте дыханий.
Счет дыханий – это одна такая упая, или «надлежащие средства»; и к настоящему времени мы узнаём, каким большим вызовом он является. Вы обнаруживаете, как много энергии вы по привычке вливаете в свои мыслительные способности и как охотно втягиваетесь в планирование, воспоминания или фантазирование. Так, вы можете обнаружить, что будучи уже взрослыми людьми, вы не способны проявить достаточного внимания даже для того, чтобы считать от «одного» до «десяти». Или вы можете обнаружить, что считаете механически, на одном уровне, а на другом при этом мечтаете. Теперь вы способны увидеть важность обучения, если ваш обезьяний ум не позволяет вам следить за каждым шагом в простой последовательности дыханий, как тогда вы сможете поддерживать внимание, необходимое для прозрения в свою собственную природу? Вам может быть, придётся начинать только с «двух». Считайте: «один, два», «один, два», пока не овладеете необходимой для этого сосредоточенностью. Все мы в той или иной степени боимся неудачи и предпочитаем не пытаться делать нечто, кажущееся слишком трудным. Этот приём приспособления своей цели к нашей нынешней возможности оказывается также способом, при помощи которого вы можете избежать ненужного разочарования в самом начале своей практики.
Каждый сначала терпит неудачу, как это было и с Буддой. Дзадзэн для каждого, кто не обладает полной зрелостью, представляет собой занятие прекращением заблуждений и возвращение к практике; это всё новое и новое прекращение заблуждения и возвращение к практике. Когда ваш ум переходит к какому-то неоконченному делу, возвратитесь к своему счёту. Если это дело важно, вы снова вспомните о нём, когда дзадзэн будет закончен. Дзадзэн оказывает лечебное действие, но сам не является лечением.
Прежде всего, не говорите себе: «О, что это со мной? Вот я снова погрузился в мечтания, а мне нужно считать!» Такое самообвинение уже само по себе окажется иллюзией. Просто и спокойно прекратите цепь своих мыслей, когда заметите, что отклонились от объекта, и вернитесь к своему счёту.

«Сутра Хуа-Йен» описывает вселенную как «Сеть Индры», многомерную сеть, каждый узел которой представляет собой драгоценный камень; он ис пускает сиянье в одиночестве и в то же время полностью отражает каждый другой драгоценный камень.
Ритуал.
Ритуал представляет собой раскрытие для переживания самозабвения, когда слова или действия ритуала становятся едины с вами, и более ничего не остаётся.
Догэн выразил это переживание самозабвенности так: «Тело и ум отпадают; отпадают тело и ум». Когда вы отпадаете, это будет «Великой Смертью»; и с этим внезапным сбрасыванием вы оказываетесь отпавшей личностью. Когда вы садитесь, смеётесь или выпиваете стакан воды, когда вы свободны от тела и ума, однако функционируете как тело и ум, – тогда вы находите «Великую Жизнь».
Подобно тому, как вы бываете свободны для того, чтобы полностью заняться счётом дыханий, когда ваша сидячая поза правильна, и вы совершаете дыхание за дыханием, так вы можете свободно и легко переходить от работы к игре, к дзадзэн, ко сну и так далее, вкладывая себя в каждое действие, когда ваш распорядок уравновешен и устойчив. Только готовить еду, только печатать на машинке только отдыхать, только сидеть, браться за каждое дело с полным вниманием – это и есть ваша практика, будет ли она происходить на подушках или вне их.
Можно считать системой сигналов также и дзадзэн. Каждое дыхание оказывается полным и завершённым в самом себе; но когда мы учимся сосредоточиваться, каждое дыхание может служить сигналом для поддержания практики. Первый сигнал – «один», второй – «два».
Таким же образом мы воспитываем себя для того, чтобы находить свою истинную природу, не обращая внимания на эгоцентрические капризы, которые говорят нам: «Нет, я не чувствую желания сидеть в дзадзэн именно сейчас». Если мы не вкладываем себя в практику счёта дыханий, в печатанье на машинке, в мытьё посуды или во что-то другое, в свои переходы от одной деятельности к другой, мы обнаруживаем, что оказались отрезаны от самих себя; а такое состояние весьма плачевно.

При постижении вы найдёте, что другой человек – не кто иной, как вы сами.
Когда вы сидите в уединении, обратите внимание на совет Сяку Соэна-дзэндзи: помните, что вы сидите вместе со всеми существами во вселенной поставьте эту мысль на первое место в своём сознании, как только усядетесь для практики.
иногда практика удаётся лишь от случая к случаю. Никогда не позволяйте себе пропусков.
Не пытайтесь с самого начала сидеть слишком долго. Для начала могут быть достаточны и пять минут. Если вы ежедневно будете сидеть по пять минут в религиозном настроении, вы вскоре пожелаете продлить это время до более долгих промежутков. Устанавливайте свои мишени поближе, так чтобы вы могли каждый раз попадать в яблочко. Ясутани-роси выражал мнение, что вы не должны пытаться сидеть без перерыва дольше двадцати пяти минут, даже если вы – ветеран дзадзэн. Я согласен с ним.

Кинхин.
В центре обучения в промежутках между периодами дзадзэн мы практикуем кинхин. Это практика формальной ходьбы; при этом продолжается счёт дыханий или работа над коаном. мы шагаем, держа правую кисть слегка сжатой вокруг большого пальца и поместив её у солнечного сплетения; мы покрываем ее левой рукой, локти остаются слегка выставленными в стороны, предплечья параллельны полу. соприкосновение рук во время ходьбы помогает привести вас к настроению благоговения.
... Вы можете сохранять ум чистым, избегая поверхностных разговоров о дзэн.

Кёсаку.
В центре обучения во время периодов дзадзэн наставник носит узкую плоскую палку. Это кёсаку (или в другом произношении кэйсаку), меч Манджушри, отсекающий понятия и заблуждения. Кёсаку употребляется для того, чтобы ударять учеников плашмя по плечам; при этом раздаётся резкий, звонкий шлепок, слышный во всех углах додзё. Некоторые сообщали, что кёсаку применяется для того, чтобы пробуждать заснувших учеников и наказывать других за блуждание мыслей. Эти дешёвые объяснения имеют малую опытную основу или совсем её не имеют. кёсаку – просто возбуждающее средство. Удар наносят только по плечевым мускулам под таким углом и с такой точно силой, что он напоминает лёгкий укус, не более. Во многих центрах, включая и наш, кёсаку применяют только тогда, когда вы этого просите. Наставник, также сложив руки в гассё, кланяется вам до и после ударов.
Кёсаку как напоминание.
Кёсаку – важное напоминание о возвращении к практике. напоминания о возвращении к счёту дыханий или к коану. Когда кто-то кашляет, кто-то двигается, кто-то входит или выходит, когда за окном поёт птица, кричит гекко, начинается или кончается дождь, когда среди деревьев шумит ветер, – все эти чувственные переживания могут напомнить вам о возвращении к счёту своих дыханий.
Каждым небольшим переживанием природных происшествий можно воспользоваться как напоминанием о необходимости остановить болтовню ума, прекратить мечтания, фантазии, планирование – прекратить всё и вернуться к практике.
Сама кёсаку.
В понятиях практики кёсаку и все чувственные переживания оказываются напоминанием о возвращении к теме вашего дзадзэн; но, по существу, эти переживания полны и завершены сами по себе. Каждое прикосновение, каждый звук, каждая ветвь, которую вы видите качающейся на ветру, – это полное и завершённое представление самих себя, где ничто не упущено, ничто не отложено. В использовании переживания в качестве напоминания налицо черта соучастия, смысла. Если бы не Будда, утренняя звезда была бы просто этой звездой самой по себе. А тогда он смог сказать, что все существа и все вещи завершены в самих себе. В чём значение крика гекко? «Чи! Чи! Чи! Чи-чи-чи!» Это – ваша утренняя звезда.

Следующий шаг.
Теперь я хочу, чтобы вы проделали эксперимент с другим способом счёта дыханий. Вместо того, чтобы считать как вдох, так и выдох, считайте только выдохи от «одного» до «десяти». Во время вдохов сохраняйте ум твёрдым и спокойным.
Это средство практики продемонстрирует вам важность выдоха. Во-первых, вы можете отделаться от выдоха; вы можете считать его чем-то подобным вздоху. Вероятно, умственная деятельность также связана с выдохом. Ваш умственный акт состоит в том, чтобы успокоить мышление, а физический акт – в том, чтобы устранить телесное напряжение, когда вы проникаете в глубину счёта. Сначала это кажется механическим приёмом; но скоро всё станет естественным.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 16 окт 2017, 01:02

Глава IV. Обманы и ловушки.

«Как на сновидение, иллюзию, отражение (тень) пузырей, как на росу и молнию, так следует смотреть на все деятельные «законы».
Это стихотворение находится в конце «Алмазной Сутры» и относится не только к факту кратковременности жизни, но и к самой её структуре в каждое данное мгновенье. Она не субстанциальна. Фактически, как говорит «Сутра сердца», она пуста.
Пустота – это просто понятие, которым мы пользуемся, чтобы выразить нечто, не имеющее ни качества, ни возраста. Оно полностью пусто – и в то же время вполне мощно. Вы можете называть его «природой будды», природой «я», истинной природой, но такие слова – только указатели.
Форма есть пустота; в «Хридайя-сутре» также говорится, что пустота – это форма. Бесконечная пустота вселенной есть существенная природа нашей повседневной жизни.
Уяснив себе всё это, мы понимаем, как оказываемся всего лишь пучками чувственных восприятий с субстанцией сновидения или пузыря на поверхности моря. Становится ясной тщетность обычной занятости собой, и мы освобождаемся от эгоистических забот в своём наслаждении вселенной, какова она есть, и своими собственными глубинами, о которых ранее не подозревали.
Ум вполне спокоен. Его не отвлекают никакие понятия или эмоции. В этом месте покоя мы не захвачены калейдоскопом появляющихся мыслей, цветов и форм, а потому не реагируем, исходя из положения эгоцентризма. «Я – то, что меня окружает». Таким образом вы можете видеть, что просветление и любовь – не два разных предмета.
Дзадзэн – фундаментальный способ культивирования просветления и любви. Каждое дыхание –
это сама пустота; каждое дыхание оказывается надлежащим. В периоды дзадзэн мы целиком и полностью посвящаем себя практике. В этой кристально чистой ситуации мы встречаемся со своими эгоцентрическими заблуждениями в их наиболее навязчивой форме. Благодаря возвращению к своей практике всякий раз, когда возникают эти заблуждения, мы приучаемся выбирать то, что является фундаментально уместным, – и тогда ослабляем хватку, в которой нас держат заблуждения.

Классификация заблуждений

В этом разделе мне хотелось бы описать три общих класса заблуждений, с которыми рано или поздно встречается в своей практике почти каждый практикующий. Не предполагайте, что термин «заблуждение» относится к чему-то вредному или греховному. В этом смысле заблуждение – просто отвлечение от пути просветления и сострадания.
1. Фантазии.
Первый из трёх видов заблуждений, который чаще всего досаждает практикующему, – это фантазирование, погоня за фантазиями.
В действительности, это ещё вопрос – кто кого преследует? Фантазия преследует ученика, по крайней мере, часто кажется, что это так.
Будучи захвачены этим заблуждением, вы планируете, проектируете, рассказываете себя всякие истории или вспоминаете что-то из прошлого во всех подробностях. В самом центре этих форм умственной деятельности находится обычное «я». Они имеют соответствующее место в нашей повседневной жизни; но когда мы сидим в дзадзэн, они выпадают из контекста.
Разрушить это заблуждение – нелёгкая задача. Вы не добьётесь успеха, пока будете пытаться просто ставить преграду своим мыслям. Вы стремитесь, сдерживать себя – и кончите тем, что доведёте себя до утомления, а фантазия останется такой же назойливой, какой она была всегда. Когда возникает слабый звук, дайте этому звуку свободный доступ. Заметьте, что будучи поглощены фантазией, вы замкнуты в себе, вы не слышите слабого звука. Если вы считаете дыхания с чистым умом, вы полностью открыты.
Когда вы захвачены заблуждением, в этот момент заблуждение займёт вас полностью. Но когда оно немного ослабеет, вы заметите, что сбились с пути, – и будете способны снова подключиться к счёту дыханий.
Преднамеренное фантазирование – это предмет ненависти в дзадзэн. Вы решаете: «Я только на немного отложу практику и подумаю об этом другом предмете». Если вы последуете по такому пути, вы формируете плохие привычки, и их придётся разрушать. Но лучше с самого начала их не создавать.

2. Случайные мысли.
Второй вид заблуждения в дзадзэн – случайные мысли. И они также могут в свободное время представлять собой творческий процесс, но на ваших подушках они отделяют вас от практики. Часто вы можете обнаружить, что считаете дыхания или работаете над своим коаном в то время как эти мысли праздно болтают на заднем плане. Это тусклый дзадзэн, и вам нужно сознательно привести себя к более резкому усилию.
Когда вы начнёте практику и, может быть, долгое время спустя, шум на задворках вашего ума будет довольно надоедливым. Помочь этому нельзя. Мышление есть функция вашего мозга, и вы не пытаетесь подавить эту функцию. Вы стараетесь вложить себя в тему своей практики. В таком действий ваши случайные мысли постепенно и естественно умрут.
Как бывало указывал Ясутани-роси, есть люди, которые практиковали дзадзэн несколько лет, и они думают, что их цель состоит в том, чтобы успокоить все мысли. Достичь такого состояния возможно, не это едва ли желательно. Будет успокоено также и наше творческое начало; откуда же тогда прийти постижению? цель состоит в том, чтобы стать «одним», стать «двумя» и так далее посредством счёта дыханий. Эта практика по-настоящему обостряет нашу способность ясно мыслить и способствует резкому постижению.

З. Макё.
Третий класс заблуждений – маке, или «таинственное зрение». Это переживание глубокого сна, которое может заключать в себе драматические видения, чувство изменения формы тела...
некоторые религии придают макё большую важность. Видения и небесные голоса серьёзно считаются признаками просветления и спасения. Вещание на чужих языках – также род макё. В дзэн макё– признак того, что вы достигаете прогресса в своей практике. Вы перешли поверхностную ступень мышления о том или этом. С другой стороны, некоторые вполне зрелые ученики никогда не имели макё, так что это переживание не является необходимым условием постижения.
некоторые ученики дзэн описывают маке как некоторое высочайшее переживание. В каком-то смысле так оно и есть; но, пожалуйста, будьте осторожны. «Глас Божий» – это голос вашей собственной души на её нынешнем месте. Этот голос может показать, что вы находитесь вблизи; но это и всё.
Всегда рассказывайте учителю о своих макё, но не старайтесь культивировать их, потому что они спонтанны, и вызывать их нельзя. Когда они действительно появляются, дайте им уйти, как вы дали бы уйти любому другому заблуждению. И всякий раз, когда вы возвращаетесь к практике, вы укрепляете в сознании важность обучения. Не имеет значения, какими интересными и обнадёживающими будут мысли и маке, – они ограниченны в самих себе.

Состояние ума.
Одно специфическое заблуждение – это озабоченность по поводу своего личного состояния. Практикующий чувствует повышенную восприимчивость, почти прозрачность. Внезапно проявляются целые обширные зоны чувств, в иных условиях незаметных или скрытых; и они могут выразиться в большой злобе по поводу разных обстоятельств. Вы можете испытывать долго подавлявшийся гнев – и, подобно лесному пожару, он поглотит всю вашу энергию.
Вероятно, тот факт, что в сознании возникают подобные чувства, представляет собой здоровое явление. Когда вы их заметите, вам, пожалуй, не удастся просто вернуться к счёту дыханий: они могут оказаться слишком мощными и преодолеют ваши старания не обращать на них внимания. Вам необходимо справиться с ними; но как это сделать? Один способ – это идти вместе с ними. Когда вы отмечаете свои чувства и признаёте их, это будет шагом к тому, чтобы принять за них ответственность: «Этот гнев исходит от меня». Когда такое признание сделано от всего сердца, тогда можно вернуться к вашему счёту дыханий.
Гнев – это один из видов общего состояния. Другой его вид – блаженство; ещё другой – чувство прозрачности, ещё одно – бессонница, и так далее. Эти состояния суть всего лишь волны на поверхности моря вашего ума. Они составляют контекст вашей практики. Просто продолжайте считать дыхания в этом пламени чувства. Когда вы пребываете в блаженном состоянии, пусть у вас будет блаженный дзадзэн. Когда вы поздравляете себя со своим состоянием блаженства, оно немедленно исчезает.
Когда вы испытываете сонливость, пусть у вас будет сонный дзадзэн. Сонливость как-то связана с глубоким дзадзэн, потому что оба состояния появляются в такое время, когда кора головного мозга бывает спокойнее обычного. Легко могут появиться макё. Для зрелого ученика время засыпания и время пробуждения могут оказаться периодами постижения. Не боритесь с этим состоянием. Во время периодов дзадзэн сидите с такой сонливостью. Всякий раз, когда вы клюёте носом, возвращайтесь назад легко и невозмутимо.
Мысли также являют собой особое состояние. Сидите в контексте мыслей. Ваши мысли составляют, окружение вашего дзадзэн в такой же мере, в какой их составляют ваша комната. Сидите с этими мыслями и не позволяйте им подчинить себя. Считайте «один», «два», «три» – и все отвлечения станут неважными. По существу, вы не стремитесь к «хорошему» состоянию спокойствия и не избегаете «плохого» состояния шума.
читая литературу дзэн, вы найдёте различные приёмы для достижения самадхи – особый способ дыхания, сосредоточение ума на нижней части живота... Разумеется, сам дзадзэн представляет собой приём для достижения самадхи; но необходимо ясно понять, что самадхи не является целью нашей практики. Точнее будет сказать, что наша цель – ответить на вопросы «Откуда мы приходим? Что мы такое? Куда идём?» Или скажем, что дзадзэн – это своя собственная цель.
Я полагаю, что надлежащий способ ответить на большинство вопросов о самадхи заключается в том, чтобы поощрять изучающего стать единым с практикой, со счётом дыханий или с коаном, так чтобы счёт сам вёл подсчёт дыханий, чтобы над коаном работал сам коан. Нет никакого особого способа направлять мускулы практикующего на выполнение этой задачи, кроме их расслабления в правильной позе, кроме возможности для живота естественно свешиваться. Мой собственный опыт обучения дзэн, который продолжается более тридцати лет, свидетельствует о том, что упор, который учитель делает на самадхи, зачастую обратно пропорционален его упору на понимание.

Боль.
Ямада-роси говорит: «Боль в ногах – это вкус дзэн». Это знает каждый. Во время сэссин каждому больно. Боль– это такое состояние, которое заслуживает особого раздела.
Первая провозглашённая Буддой истина возвещает, что жизнь – это страдание. Стремление избежать страдания ведёт к худшему страданию. Больно видеть непосредственно краткость нашей жизни.
Нам больно вытягивать ноги; но если мы избегаем этой боли, мы страдаем от боли, вызванной неспособностью практиковать дзадзэн. Это обычное явление. Сидите на пределе своей физической выносливости, и вы будете практиковать правильный дзадзэн, хотя бы даже вы сидели на стуле.
там, где существует физическое противодействие, существует и противодействие духовное.
Почувствовав боль, вернитесь к счёту дыханий точно так же, как вы поступаете, когда замечаете, что о чём-то думаете. Однако подобно тому, как гнев или эмоциональное страдание могут оказаться настолько острыми, что их игнорирование не окажет действия, так и физическая боль иногда подавляет практику. В таком случае переживайте эту боль в течение некоторого времени. Признайте её своей собственной. Расслабьтесь и погрузитесь в неё. Когда она ослабеет, вернитесь к счёту дыханий.
Одна из парамит, или совершенств, – это совершенство терпенья или выносливости. Все парамиты – отречение, мудрость и т. д. – суть знаки будды. Природа будды вдыхает и выдыхает, но она всегда спокойна. Спокойствие есть сущность терпенья. Культивируйте спокойствие.

Больная душа.
Наше следующее пояснение по поводу состояния ума относится к тому, что Уильям Джеймс называл «больной душой», что Сан Хуан де ла Крус понимал под «тёмной ночью нашей души», а псалмопевец Давид считал «долиной в тени смерти». Это самое жестокое нападение «хандры», когда нам кажется, что ни в чём нет какой-либо ценности, не существует никакой цели. Всё, что ранее имело смысл, сейчас представляется абсурдным, бесцельным. Изучающий чувствует пессимизм и разочарование.
Учителя могут только поощрить изучающих к признанию того факта, что они – люди с определёнными способностями точно так же, как все будды и учителя прошлого были индивидами с их собственными уникальными способностями. Но человек, – или личность, – это действующая сила постижения. В некотором смысле достижение этого понимания есть вопрос о полном уяснении его движущей силы. Ненависть к себе, отвращение к себе являются тупиками для ученика дзэн.
С другой стороны, больная душа может быть состоянием, непосредственно предшествующим постижению; сама по себе, она является видом религиозного переживания. Однако это состояние несчастливо и, как даёт понять псалмопевец Давид, требуется большое доверие и большая сила, чтобы продолжать свои старания. Христиане и иудеи помещают в это место одиночества веру в Бога. Изучающие дзэн чувствуют себя даже более одинокими, и им приходится с трудом продвигаться вперёд; ими движет только доверие к процессу дзадзэн. На самом деле больная душа близка к преображению в великую смерть, в ступень смерти для самого себя, что совпадает с возрождением в постижении. В пустыне больной души важно поддерживать практику, освобождаясь от пустыни, освобождаясь от больной души. Просто продолжайте работу таким же образом, как вы стремились выполнять свой труд в дзэн до настоящего момента. Лучшее, что вы можете сделать, – это вложить себя в практику. Забудьте себя в практике счёта дыханий, в слиянии воедино с коаном.

Личные проблемы.
Озабоченность личными проблемами – ещё один вид заблуждения, с которым приходится иметь дело большинству изучающих дзэн. «Я – старый человек, у меня было множество трудностей, и большинство этих трудностей никогда не произошло», – думаю, что эти слова сказаны Джоном Биллингсом. Относитесь к проблеме так, как вы отнеслись бы к любой помехе в своём дзадзэн: пройдите мимо неё, объединитесь со своей практикой и дайте проблеме уйти прочь.
Досмотрите проблеме прямо в глаза; возможно, её скрытая природа выйдет наружу и удивит вас.

Сомнения в себе.
Стремление к совершенству может вызвать вопрос: «Достаточно ли я искренен, чтобы практиковать дзадзэн?» На вопрос об искренности Ясутани-роси сказала: «Для начала достаточно пяти процентов искренности. Если бы вы были вполне искренни, вы были бы просветлены в это же самое мгновенье». Как и всё прочее в нашей практике, искренность строится. Бесполезно порицать себя за то, что мы – люди.
Иногда вы можете почувствовать, что ваш дзадзэн ухудшился по сравнению с тем, каким он был несколько месяцев назад. Это может быть правдой; дзадзэн – это зигзагообразный путь, но лишь тогда, когда о нём судят в понятиях самадхи спокойного ума или сосредоточенности духа. Просто энтузиазм, который вы чувствовали в начале своей практики улетучился, и вы остались наедине с реальностью трудной подготовки. Или вы, возможно, стали более восприимчивы к помехам, и тот шумный ум, который вы едва замечали прежде, сейчас слишком вам мешает. Заботы подобного рода – это лишь другая озабоченность по поводу состояния. Сотрите её и вернитесь к своей практике.

Следующий шаг.
Мне хотелось бы попросить вас сделать опыт с новым способом счёта своих дыханий. Вы считаете вдохи, сохраняя во время выдоха твёрдость и безмолвие ума. Это менее естественный приём, поскольку ваши умственные и физические действия обычно приспособлены к выдохам; однако новый приём даст вам новый шанс в медитативной сосредоточенности. В конце концов вы делаете вдохи в течение половины своей жизни. Итак, сделайте вдох «один», вдохните «два» – и так далее, до десяти.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 01 дек 2017, 08:51

Глава V. Установки в религиозной практике.

Слово «дзэн» – это японское произношение китайского «чань», наиболее близкого к слову «дхьяна», означающему медитацию. Поэтому мы можем сказать, что «дзэн» означает медитацию, и Путь Дзэн – это путь медитации. В этом смысле дзэн будет совершенно свободен от любых сектантских ограничений.
В дзэн мы практикуем постижение того, что уже есть истина. Мы стираем понятия и причины беспокойства, заблуждения и привязанности; но «нирвана находится именно здесь, у нас перед глазами».

Внутренняя завершенность.
Установка на то, что всё обладает завершённостью уже с самого начала, – это осуществление возможности идеалов архата и бодхисаттвы. Здесь оказывается уяснён тот факт, что глубинный мир совершенства и есть этот самый мир приобретения и утраты, рождения и смерти, причины и следствия. Мы занимаемся практикой как архаты или бодхисаттвы, чтобы постичь то, что всегда было истинным. Когда Догэн-дзэндзи говорил, что «дзадзэн – это само просветление», он говорил, исходя из этой фундаментальной точки зрения.
Считая дыхания, мы практикуем внутреннюю завершённость всех вещей. «Один» есть полное проявление всей вселенной. Точно так же «два» являет собой полное проявление всей вселенной. И так далее, для каждой точки последовательности.
Любой шаг на этой дороге – это татхагата, ступающий вперёд. С каждым шагом вы оказываетесь бодхисаттвой Кандзэон, спасающей все живые существа. Кто-то спросил Сэунг Сана: «Как могу я спасти все живые существа?» Он ответил: «Они уже спасены». Наши «Великие Всеобщие Обеты» уже исполнены.
во время счёта дыханий нас отвлекают праздные мысли, и мы снова и снова возвращаемся к «одному». Что такое это действие возвращения, как не полный и законченный пункт – «один»? Здесь вы можете проявить большой ум и спросить: «А разве соблазнительные мечты не полны и не законченны?» Конечно, это так! Ничто не упущено! Ничто не оставлено! Всеми средствами продолжайте сидеть и мечтать о соблазнах. Вы будете последовательны в своей философии. А я хочу быть последовательным в практике.

Практика дзэн – не единственный путь внутренней завершённости. В традиции «Дзёдо-синсю» существуют мёконины, «люди тонкой чистоты», которые с повторением «наму амида буцу» постигают, что они не просто уверены в возрождении в Чистой Земле после смерти, но уверены в том, что Чистая Земля – это почва, на которой они стоят, что Амитабха – это их собственное существо; эдесь мы видим прямой отзвук «Песни о дзадзэн» Хакуина-дзэндзи:.
Это самое место – Земля Лотоса,
Это самое тело есть будда».
Учение о том, что небеса находятся здесь и сейчас, мы обнаруживаем в некоторых западных и ближневосточных традициях, а также в дзэн-буддизме. Это таинственные, или внутренние, или гностические учения, иногда даже запрещаемые ортодоксальными эсхатологами. Однако они продолжают существовать; мы находим, что проповеди мейстера Экхарта, поэзия Руми и Кабира ...
Существуют проблемы, связанные с эсхатологической установкой. Могут возникнуть склонности к отсрочке постижения на какое-то будущее время, когда окажется достигнутым совершенство.

Следующий шаг.
Теперь мне хотелось бы, чтобы вы попробовали ещё один способ медитации. Не считайте дыхания, а просто следите за ними, вдыхайте, выдыхайте. Пусть все ваши мысли проходят мимо, пока не останется только дыхание. Как бывало. говорил роси Судзуки Сюнрю, это подобно двери, качающейся на ветру: ничто не входит, ничто не выходит.

Глава VI. Три Сокровища.

Три Сокровища – это Будда, Дхарма и Сангха. Церемония признания их нашим домом занимает центральное место в религиозной жизни дзэн-буддиста – приблизительно в такой же степени, в какой Святое Причастие оказывается центральным пунктом религиозной жизни христианина.

Будда.
Первое сокровище – Будда. Это, конечно, относится к Шакьямуни, историческому основателю буддизма; но само понятие также имеет гораздо более широкий смысл. Оно включает в себя предшественников Шакьямуни и десятки архетипических фигур буддийского пантеона, охватывает всех великих учителей нашей линии – Бодхидхарму, Хуэй-нэна, Ма-цзу, Бай-чжана, Чжао-чжу, Юн-мэна и далее, через таких видных японских персонажей, как Догэн и Хакуин, достигает наших собственных учителей. Оно охватывает не только эти выдающиеся фигуры, но также любого человека, постигшего свою природу, – все эти сотни тысяч монахов, монахинь и мирян буддийской истории, потрясших древо жизни и смерти.

В более глубоком и всё же в более обычном измерении все мы представляем собой будду. Пока мы, пожалуй, не осуществили его; но это обстоятельство не является отрицанием самого факта. Шакьямуни воскликнул: «Все существа во вселенной – это татхагата!» Буддийские высказывания часто возвышенны; но их сфера охватывает смиренные области червей и медуз. Вся вселенная – это просветление.
На данной ступени мировой эволюции человеческому существу представляется случай осуществить татхагату. Это чудесная возможность; но она просто означает, что мы можем постичь вещи такими, каковы они есть.
В Японии есть поговорка «Обычный человек –это будда». Действительно, Нань-чжуан Пу-юань, один из великих персонажей периода Тан, говорил: «Обычный ум – это Путь». Последователи дзэн в большинстве своём продолжают жить внешне обычной жизнью и стараются не выделяться из общей массы, не пересыпать речь специальными выражениями дзэн, не допускать какой-либо исключительности в поведении. Они не делают вид, что совершают какой-то разумный или. благородный поступок. Но они понимают, что все вещи, в том числе и они сами, полностью пусты – и в то же время насыщены энергией. Это понимание и есть будда. Оно требует трудной практики.

Дхарма.
Второе сокровище – Дхарма. Это безбрежная и бездонная вселенная, с одной стороны, пустая, с другой – полная и завершённая. Эти аспекты установлены просто в целях понятности; в действительности же дхарма одновременно и пуста, и переполнена существами и предметами.
Из могущественной пустоты, как таковой, исходят в изобилии элементы нашей вселенной. Таким образом, другое значение слова «дхарма» – «явления». Даже факты и мысли, выводимые о нашем мире, представляют собой дхарму.
Дхарма Будды – это буддийское учение о вселенной. В этом смысле дхарму составляют тысячи книг и миллионы слов. Дхарма также означает «истину буддизма». Мы говорим, что когда Шакьямуни проповедовал, он приводил в движение колесо дхармы.
Следовательно, дхарма – это Путь; действительно, это слово часто переводится на китайский язык словом «дао». «Дао» – понятие, обладающее собственным богатством. Основная книга даосизма «Дао-дэ-цзин» говорит: «Путь, которому можно следовать, не есть постоянный путь». Мы не следуем Будде; мы практикуем открытый им путь, практикуем дхарму.

Слово «дхарма» на китайском и японском языках пишется идеограммой, обозначающей «закон», этимологически точно отображающей первоначальное санскритское понятие. Под этим мы можем понимать смысл слова «дхарма» – это закон вселенной, способ существования вещей и их поведение. Для буддиста не существует различия между дхармой Будды и обычной дхармой. Обе являют собой дхарму, излагаемую то буддийским учителем, то астрономом или поэтом, то камнем или птицей. Выразимся проще всего: то, как ведут себя вещи, – это способ их движения. Фактически мы можем сказать, что предметы и явления – это не более, чем их поведение; они всегда действуют вместе со всеми другими вещами и реагируют на них. Камень скрыт в земле, и любое качество статичности существует только в глазах нетерпеливого наблюдателя – человека, потому что камень устойчиво действует вместе с почвой, ветром, солнечным светом и дождём – и реагирует на них. Явления – это не существительные, а глаголы. Всё существующее активно проявляет закон вселенной и индивидуального бытия. Что такое закон? Это действие и неизбежность его последствий.

Это – карма, действие дхармы. Многие понимают карму в виде суеверия: волей-неволей мне приходится расплачиваться за все дурные действия, которые я совершил в прошлом, включая и предыдущие жизни. Это было бы верно, если бы я представлял собой особый автомат. Такой взгляд на карму не принимает во внимание индивида, проявляющегося в виде основной природы. Вы и я взаимодействуем с каждым происшествием данного момента. В это взаимодействие вовлечены все явления прошлого, настоящего и будущего, так что индивидуальное действие оказывается творческим проявлением вселенной.
Со всеми своими заблуждениями и привязанностями мы, возможно, не будем в состоянии действовать, исходя из нашей пустой и могучей природы. Привязанность, – как это понятие употреблялось Буддой, – представляет собой слепую реакцию на какое-то действие в прошлом. «Свобода от кармы» – это не какое-то таинственное стирание нашего прошлого, а скорее свобода от слепых на него реакций. Если меня оскорбили, мне нет необходимости возвращать оскорбления. Я могу вызвать из вселенной надлежащий ответ, потому что мой ум спокоен и пуст. В «Чжэнь-дао-го» сказано: «Пробудившись, мы находим, что кармические препятствия в основе своей пусты. Но когда мы ещё не пробуждены, нам приходится платить все наши долги».
Разумеется, это не значит, что мне нужно ожидать полного просветления, и только после него я смогу освободиться от слепого реагирования. Это значит, что я по существу не отягощен горем и печалью, которые создал в мире. Я признаю эти горе и печаль и свою ответственность за них, признаю их не только перед самим собою, но признаю открыто перед каждым человеком. В начале службы чтения сутр в «Алмазной Сангхе» мы повторяем «Гатху очищения»:
«Открыто и полностью
Признаю я ныне всю дурную карму,
Созданную мной с давних времён,
Порождённую телом, устами и мыслью
По причине моих безначальных жадности, ненависти и неведенья».

Для некоторых людей эта гатха представляет трудность, сходную с «Великими Всеобщими Обетами». Как могу я раскаяться во всём мусоре, который создал раньше, на всего лишь четырёх простых строках? Не могу. Но это покаяние пробуждает ум, не загрязнённый и не чистый, всегда спокойный и неподвижный.
Когда эта гатха повторяется от всего сердца, слепая реакция невозможна. В буддийской литературе мы находим много историй об ужасных преступлениях, которые. при серьёзной практике совершивших эти преступления лиц становились пусты от кармических препятствий, мешавших пониманию и миру ума.

И ещё одно замечание о карме: это только слово. Понимание того обстоятельства, что карма – всего лишь слово, помогает нам понять и то, что не существует такого явления, как отдельные причина и следствие. Всё есть причина; всё есть следствие. Действие Чжу-чжи, поднявшего один палец, было полным и завершённым действием, в нём не было ни прошлого, ни будущего. И всё-таки оно также пришло из огромных просторов прошлого и распространилось в непостижимых просторах будущего.
Подобен этому и наш дзадзэн – полный и завершённый в каждом дыхании. В каждом дыхании ничто не пропущено, ничто не оставлено. Но существует также и движение вперёд – постепенно ваша практика становится всё более чистой, пока вы не сможете узреть свою истинную природу. В конце концов вы окажетесь способны слить своё постижение воедино с повседневной жизнью, и тогда исчезнут все следы просветления, как особого явления. Это кармический аспект, аспект постепенности дзадзэн.

Так что карму можно понимать как слово, описывающее дхарму, а в дхарме можно видеть слово с бесконечным множеством значений. В глубинной основе своей дхарма – это сама чистая и ясная природа и она проявляется как форма этой бесконечной пустоты. Как говорится в «Сутре сердца», пустота – не что иное, как форма. . . пустота есть форма». Учение Будды, закон кармы и самые явления – всё это драгоценные камни пустой бесконечности, бесконечной пустоты. Псалмопевец Давид так выражает это:
«Небеса проповедуют славу Божию,
И о делах Его вещает твердь»

Сангха.
Первоначальное значение слова «сангха» взято от санскритского корня, означающего «совокупность, целостность». Фактически сангха – это родство всех вещей, всех существ этой вселенной и всех вселенных, прошлых, настоящих и будущих, существующих в бесконечных измерениях. И в своих обетах мы посвящаем себя просветлению этой всеобщей сангхи.
Мы спасаем все существа, включая их в себя. Шестой великий предок Хуэй-нэн следующим образом объяснял первый из Великих Обетов: «Хотя живых существ бесчисленное множество, я даю обет спасти их всех».
Мой ум и ваш уже включают в себя все живые существа. Они уже спасены. Наша задача, как сангхи, осуществить этот факт в своих сердцах и в сердцах всех живых существ.
Наш образец – Сеть Индры, каждый узел которой представляет собой какую-то индивидуальную личность; это целиком и полностью его или её собственный драгоценный камень, непохожий на какой-либо другой. В то же время любой такой камень является отражением всякого другого камня.
Или, как выразился Накагава-роси в другом случае: «Все мы – члены общества одной и той же ноздри».
Наконец важно признать в сангхе гармонию Будды и дхармы. Бесконечная пустота, полная потенциальных возможностей, проявляется в формах в виде явлений, когда они приходят и уходят. Такова фундаментальная истина буддизма: «форма – это пустота, пустота – это форма». Эту истину, по-своему, усложнённо готовится понять современная физика. Все мы – вы, я, татхагата, – показываем гармонию в любом своём действии.

Три Сокровища в центре обучения.
В основе своей всё просветлено с самого начала, и наша задача в центре обучения дзэн состоит в том, чтобы всё более глубоко и ясно постигать этот факт. В своей «Песне о дзадзэн» Хакуин-дзэндзи говорит, что все парамиты – освобождённость, добродетельное поведение, терпенье, усердие, медитативная сосредоточенность и мудрость, – все они находят свою родину в дзадзэн. Как я указывал ранее, слово «парамита» означает «совершенство» и подразумевает осуществление состояния будды благодаря практике глубокого дзадзэн.

Некоторые люди приходят в центр для встреч и для сэссин; другие могут жить в центре. Они или остаются здесь на всё время для дзадзэн и работы по дому, или днём уходят на работу или в колледж, посвящая дзадзэн вечер и раннее утро. Но кем бы вы ни были – членом сообщества или постоянным обитателем центра обучения, – вы можете вместе со своими сестрами и братьями культивировать каждое мгновенье как сокровище дхармы.
В «Сутре Вечной кизни Десяти Стихов Кандзэон» мы читаем:
«Мысль за мыслью возникают в уме,
Мысль за мыслью неотделимы от ума».
«Мысль за мыслью» – это сама природа нашего ума. Когда эти «мысль за мыслью» гармонично работают вместе с другими людьми и вещами, мы едины с непосредственной задачей и с переходом от одной задачи к другой. Мы едины с дхармой нашего дня. Мы придаём энергию этой дхарме; мы служим каналом энергии из неизвестных источников к этой дхарме. Мы находим свой дом в дхарме и присоединяемся к труду всего мира.
Ясутани-роси бывало говорил: «Фундаментальное заблуждение человечества – предполагать, что я существую здесь, а вы существуете там». При слове «здесь» он указывал на себя, а при слове «там» – на своих слушателей.
Мы по-настоящему понимаем, что составляем единый организм со всеми существами. Вместе мы обогащаем это понимание индивидуально.

Следующий шаг.
Теперь я хочу, чтобы вы провели эксперимент с ещё одним способе дзадзэн. Это – «сикан тадза», или просто сиденье. Таков зрелый способ сиденья, обычно пригодный лишь для самых опытных учеников. Однако и всем ученикам важно ощутить, что это такое. Более того есть некоторые люди, для которых сикан тадза с самого начала практики оказывается наилучшим способом.
После того, как вы считали дыхания в течение одной или двух последовательностей, просто сидите, взирая на пустую сцену вашего ума. Проникните в свои кости и в живот. Совсем нет мыслей, нет никаких чисел, никаких тем. Отдавайте этому упражнению наибольшие старания, по крайней мере, в течение немногих периодов практики.
Не важно, что написано. Важно, как понято.

просто СоняАватара пользователя
Сообщения: 8871
Зарегистрирован: 09 апр 2011, 20:33
Откуда: Москва

Re: Дзен в искусстве стрельбы из лука - Херригель

Сообщение 28 дек 2017, 23:39

Глава VII. Десять серьёзных предписаний. Дзэн и этика.

...В дополнение к этим классическим предписаниям мне хотелось бы добавить ещё одно: предписание молчать о личной практике. Это предостережение настоятельно выражается во всех центрах обучения, тем не менее оно часто нарушается.
Для учеников дзэн нет большей помехи, чем слышать: «Роси сказал мне то-то и то-то». Эти слова были обращены к одному лишь этому ученику и могут оказаться неподходящими для другого лица. Будьте внимательны к другим – и пусть практика остаётся вашим личным делом.

Совершенство характера приходит с практикой вместе с постижением чистоты ума. Практика в повседневной жизни – то же самое, что практика на ваших подушках: отмечайте свои обычные мысли жадности, ненависти и невежества – и возвращайтесь к своему первоначальному чистому уму. Вообще изменение характера, как и изучение дзэн, – это работа всей жизни. И тут мы возвращаемся к словам Ямада-роси: «Изучение дзэн – это изменение характера».

Глава VIII. Утверждение практики.

Практика дзэн – это дело изменения – от незнания природы будды до её постижения; в него включено освобождение от «я» и единение с объектом внимания.
Роль роси.
Роси – проводник через неизведанные страны. Поскольку цель дзадзэн – это отпадение ординарной личности в акте единения со счётом дыханий или с коаном, роси стоит в стороне и поощряет ученика пережить это отпадение. Когда «я» действительно полностью отпадает, это может быть чудесным переживанием. Тогда роси побуждает ученика понять это переживание, научиться тому, как проявлять его при всех обстоятельствах.
Роси желает, чтобы каждый человек развился до своего высочайшего потенциала. Роси не заинтересован в том, чтобы его обожествляли, и он откажется от такого положения.

Теперь мне хотелось бы, чтобы вы в своём дзадзэн вернулись к счёту дыханий. Вы можете по выбору считать только выдохи или как вдохи, так и выдохи.
Отправляясь самостоятельно в лес практики дзэн, вы пускаетесь в предприятие, требующее большой смелости. Как и наш основатель Шакьямуни Будда, вы будете переживать и разочарование, и прозрение. И, подобно Шакьямуни и его продолжателям, вы можете однажды узреть свою собственную глубинную природу и глубинную природу всех существ и всех вещей.
Первый шаг – по своему содержанию то же, что и последний шаг. Каждое дыхание, каждая точка в последовательности вашего счёта – это сама беспредельность.

Глава IX. Коан «Му».

Изучающие могут взяться за него под руководством роси после того, как утвердятся в счёте дыханий.
Комментарий У Мэна.
«Для тонкого понимания чрезвычайно важно, чтобы ты отсек дорогу ума.
«И вот тогда сделай всё своё тело грудой сомнения и сосредоточься на одном этом слове «Му» своими тремястами шестьюдесятью костями у суставами и восьмьюдесятью четырьмя тысячами волосяных мешочков. Днём и ночью продолжай докапываться до него. Не считай его пустяком. Не думай о нём в понятиях «обладает» или «не обладает». Это подобно тому, как если бы ты проглотил раскалённый докрасна железный шарик – ты стараешься извергнуть его, но не можешь. Постепенно ты очищаешься, устраняешь ошибочное знание и установки, которые удерживал из прошлого. То, что внутри, и то, что снаружи, становятся одним; ты подобен немому, который увидел сон: ты знаешь его только сам.
«Внезапно «Му» вырывается наружу. На самом гребне утёса рождения и смерти ты находишь Великую Свободу. В шести мирах и в четырёх способах рождения ты сможешь наслаждаться самадхи веселья и игры.
«Так как же тебе работать с этим? Истощи всю свою жизненную энергию на одно это слово «Му». Если ты не поколеблешься, дело сделано! Единственная искра зажигает свечу твоей дхармы».
Стихотворение У Мэна:
«Пёс! Природа будды!
Совершенное проявление целого.
С малой частицей «обладает» или «не обладает»,
Тело утрачено, жизнь утрачена».

Диалог.
...Вместо слов «природа будды» можно говорить о «существенной природе», об «истинной природе», о «собственной природе». В действительности монах спрашивает: «Что такое природа будды?» – это самый фундаментальный вопрос.
Чжао-чжу ответил: «Му». (*) «Му» означает: «Нет» или «не имеет», «не обладает». Но Чжао-чжу отвечал не на уровне ординарного смысла. Он показывал природу будды своим кратким ответом; и он показывал, как следует заниматься практикой. «Му-у-у-у-у-у» – мягко в произношении, безмолвно на подушках – вдыхайте и выдыхайте «му». Или только выдыхайте «му», а во время вдоха поддерживайте ум устойчивым и спокойным.
Когда вы сядете впервые, считайте свои дыхания обычным способом от «одного» до «десяти». Сделайте это в течение одной или нескольких последовательностей, пока ваш ум не станет более или менее спокойным; затем возьмитесь за «му». Помните: не вы фокусируетесь на «му», это было бы двумя фактами. Пусть «му» дышит «му». Вы должны полностью погрузиться в «му».
=====
(*) «Му»– современное японское и кантонское произношение. Современный стандартный китайский язык пользуется произношением «у».
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Пред.След.

Эзотерическая литература