Вездесущая Реальность. Возможно ли вообще Не-Бытие?

Если кто-то знает Брахмана как Не-Бытие, он становится просто несуществующим.
Если кто-то знает, что Брахман Есть, то его знают как реально существующего. Источник - Эзотерика. Живое Знание

Тайттирия Упанишада (II. 6)

Поскольку мы принимаем запросы чистого Духа проявить в нас абсолютную свободу и требования вселенской Материи быть матрицей и условием нашей манифестации, то должны мы найти истину, которая может полностью примирить эти кажущиеся антагонистическими термины и определить их должное место как в Жизни, так и в Мышлении, ни в чем не ущемляя их прав, ни в чем не отрицая суверенную истину, из которой даже ошибки, даже исключительные преувеличения постоянно черпают силу. Ведь где бы мы ни натолкнулись на крайнее утверждение, столь мощно взывающее к человеческому разуму, мы можем быть уверены, что стоим по соседству не с простой ошибкой, суеверием или галлюцинацией, а с неким величайшим скрытым фактом, требующим нашей верности и мстящим за себя при отрицании или исключении.

Поэтому так трудно найти удовлетворяющее надлежащее решение; здесь кроется источник утраты окончательности, что порождает все пустые компромиссы между Духом и Материей. Компромисс является сделкой, соглашением двух конфликтующих мощностей; это не настоящее примирение. Истинное примирение всегда осуществляется путем взаимного охвата, ведущего к некоторого рода сокровенному тождеству. Поэтому именно через предельно возможное объединение Духа и Материи можем мы наилучшим образом прийти к примиряющей истине и достичь наиболее сильного основания для примиряющей практики во внутренней жизни индивида и в его внешнем существовании.

Мы уже обнаружили в космическом сознании ту точку встречи, где Материя становится реальной по отношению к Духу, а Дух — к Материи. Ведь в космическом сознании Разум и Жизнь являются посредниками и не являются более, как это видится обычной эгоистической ментальности, агентами разделения, разжигателями искусственного раздора между позитивными и негативными принципами одной и той же непознаваемой Реальности.

Достигнув космического сознания, Разум, озаренный знанием, единожды охватывающим истину Единства и истину Множественности и обладающим формулой их взаимодействия, обнаруживает, что его диссонансы одномоментно объяснены и примирены божественной Гармонией; удовлетворенный, он соглашается стать агентом этого верховного единения между Богом и Жизнью, того единения, к которому мы стремимся.

Материя раскрывает себя реализованному мышлению и облагороженным чувствам в качестве облика и тела Духа — Духа в его само-созидательном расширении. Дух раскрывает себя посредством тех же согласившихся агентов в качестве души, истины, сущности Материи. Дух и Материя признают и допускают друг друга в качестве божественного, реального и по сути единого. Разум и Жизнь раскрываются в этом озарении в качестве обликов и в то же время инструментов верховного Сознательного Бытия, при помощи которого Он расширяется и вселяется в материальную форму, и в этой форме Он раскрывает Себя Своим множественным центрам сознания. Разум достигает своего само-исполнения, когда становится чистым зеркалом Истины Бытия, выражающим себя в символах вселенной; Жизнь — когда она сознательно предоставляет свою энергетику совершенному само-оформлению Божественного в вечноновые формы и деятельность вселенского существования.

В свете этого представления можем мы постичь возможность божественной жизни для человека в мире, что одновременно оправдывает Науку путем раскрытия смысла жизни и постижимой цели космической и земной эволюции, и в то же время реализует путем преобразования человеческой души в божественную ту великую воображаемую мечту всех возвышенных религий.

А что же с тем безмолвным "я", неактивным, чистым, само-существующим, само-наслаждающимся, которое является нам в виде постоянного оправдания аскета? Здесь также существует гармония, и здесь непримиримое противостояние также не должно быть освещенной истиной.

Безмолвный и активный Брахман - это не две различные, противостоящие и непримиримые сущности, одна из которых отрицает, а другая подтверждает космическую иллюзию; они — это единый Брахман в двух состояниях, позитивном и негативном, и каждое необходимо для другого. Именно вне этого Молчания существует Слово, творящее миры на вековечные времена; ибо Слово выражает то, что скрывается в Молчании. Именно вечная пассивность служит подоплекой для совершенной свободы и всемогущества вечной божественной деятельности в неисчислимых космических системах. Ведь все становления этой деятельности черпают свою энергию и безграничное могущество изменения и гармонии из этого беспристрастного источника неизменного Бытия, при его согласии оплодотворять собственную динамическую Природу.

Человек тоже становится совершенным лишь тогда, когда открывает внутри себя то абсолютное спокойствие и пассивность Брахмана и поддерживает благодаря этому свободную и неистощимую деятельность с той же самой божественной толерантностью и божественным блаженством. Тот, кто обрел Спокойствие внутри себя, всегда может воспринять льющийся из молчания неиссякаемый поток энергии, работающей во Вселенной.

Поэтому неверно будет сказать, что по своей природе истина Молчания отвергает космическую деятельность. Кажущаяся несовместимость этих двух состояний является ошибкой ограниченного Разума, привыкшего к крайним положениям утверждения и отрицания и перескакивающего от одного полюса к другому, Разума, не способного достаточно широко и мощно постичь всеобъемлющее сознание — постичь так, чтобы включить единовременно оба положения в одном охвате. Молчание не отвергает мир; оно поддерживает его. Или, правильнее, оно поддерживает с равной беспристрастностью как деятельность, так и отход от нее, и утверждает такое примирение, благодаря которому душа остается свободной и спокойной даже тогда, когда она прибегает к какой-бы то ни было деятельности.

Но все же существует абсолютный отход, существует Не-Бытие. Из этого Не-Бытия, говорит древнее писание, возникло Бытие. Затем оно снова должно погрузиться в это Не-Бытие. Если бесконечное вседозволяющее Существование допускает любую возможность преобладания и множественность реализации, то почему бы Не-Бытию в качестве, по крайней мере, первородного состояния и единственной неизменной реальности, не отрицать и не отвергать всю возможность реальной вселенной? Тогда бы Нигилизм некоторых Буддистских школ был бы верным аскетическим решением; "я", подобно эго, стало бы только воображаемой конструкцией иллюзорно феноменального сознания.

Однако мы снова обнаруживаем, что попались в ловушку слов, введены в заблуждение резкими противопоставлениями нашей ограниченной ментальности с ее излюбленной опорой на словесные разделения, как будто бы они в совершенстве передавали окончательную истину и толкования нашего супраментального опыта на языке тех нетерпящих разграничений. Не-Бытие — это только слово. Когда мы исследуем ту сущность, которую это слово представляет, то не сможем быть более уверенными в том, что абсолютное несуществование имеет сколь-нибудь большие шансы, чем бесконечное "я", оказаться нечто бо'льшим, чем воображаемой конструкцией разума. В действительности мы подразумеваем под этим Ничто нечто запредельное по отношению к последнему пределу, к которому мы можем подвести наше наиболее чистое понимание и наш наиболее абстрактный или тонкий опыт фактического бытия, каким мы его знаем или постигаем в этой Вселенной. Это Ничто, следовательно, есть попросту нечто за пределами позитивного представления. Мы сооружаем фикцию "ничто" для того, чтобы превзойти методом полного исключения все то, что мы можем знать и в чем сознательны. В действительности, когда мы более близко рассматриваем Нигилизм некоторых философов, то начинаем понимать, что нулем является либо Все, либо неопределяемая Бесконечность, которая кажется разуму пустой, поскольку разум схватывает лишь конечные конструкции, но на самом деле является истинным Существованием.

И когда мы говорим, что Бытие возникает из Не-Бытия, то понимаем, что говорим в терминах Времени о том, что находится за пределами Времени. Ибо какой может быть та претенциозная дата в истории вечного Ничто, когда из него было рождено Бытие или когда пробьет тот грозный час, в который вся реальность вернется в вечную пустоту? Сат и Асат, если их следует утвердить, должны быть постигнуты так, как если бы они существовали одновременно. Они допускают друг друга, даже если отказываются смешиваться. Оба, раз уж мы вынуждены говорить в терминах Времени, вечны. И кто убедит вечное Бытие в том, что оно в действительности не существует, а существует только вечное Не-Бытие? При таком отрицании всего опыта как мы найдем ответ, объясняющий весь этот опыт?

Чистое Бытие есть утверждение Непознаваемым Себя в качестве свободного базиса для всего космического существования. Мы называем Не-Бытием противоположное утверждение Его свободы от всего космического существования — свободы, скажем, от всех позитивных элементов фактического существования, которое сознание во вселенной может выработать для себя, — свободы даже от наиболее абстрактного, наиболее трансцендентного. Чистое Бытие не отрицает вселенную как реальное выражение Себя, но Оно отрицает Свое ограничение при всяком выражении чего бы там ни было. Не-Бытие допускает Бытие, точно также как Молчание дозволяет Деятельность.

Путем этого одновременного отрицания и утверждения, не взаимно разрушительных, а комплиментарных друг другу, подобно всем противоположностям, одновременно становится реализуемым для пробужденной человеческой души само осознание сознательного Само-бытия в качестве реальности, и запредельного Непознаваемого — в качестве той же Реальности. Таким путем Будда смог достичь состояния Нирваны и одновременно могущественно действовать в мире, безличностно в своем внутреннем сознании и действуя как наиболее мощная личность, из тех, кого мы знаем, кто когда-либо жил и работал на земле.

Когда мы размышляем над этими вещами, то начинаем постигать, насколько ничтожны в своем самоутверждаемом насилии и насколько путанны в своем сбивчивом разграничении слова, которые мы используем. Мы начинаем также постигать, что ограничения, накладываемые нами на Брахмана, проистекают из узости опыта индивидуального разума, концентрирующегося на одном аспекте Непознаваемого и тотчас же перескакивающего к отрицанию всего остального или к пренебрежению им. Мы всегда стремимся слишком жестко перевести то, что мы можем постичь или узнать об Абсолюте, на язык нашей собственной специфической относительности. Мы утверждаем Единое и Тождественное путем страстного выделения и утверждения эгоизма наших собственных мнений и частного опыта в пику мнений и частного опыта других. Мудрее было бы ждать, учиться, расти, и — поскольку мы вынуждены в целях нашего само-совершенства говорить об этих вещах, не выразимых на человеческом языке — искать наиболее широкого, наиболее гибкого, максимально всеобъемлющего утверждения и основывать на нем наиболее значительную и наиболее исчерпывающую гармонию.

Затем мы постигаем, что сознание индивида может вступить в состояние, в котором относительное существование кажется растворенным, и даже "я" кажется неадекватным представлением. Можно войти в некое Молчание по ту сторону этого Молчания. Но это не целостное окончательное переживание, а также не единственная и все-исключающая истина. Ибо мы находим, что эта Нирвана, это само-угасание, хотя дающее абсолютный покой и свободу душе внутри, все еще согласуется на практике с бесстрастной, однако эффективной деятельностью снаружи.

Эта возможность реализации полной неподвижности безличности и пустынного Покоя внутри, вместе с наружной работой вечных истин, Любви, Истины и Справедливости, возможно, была реальной сутью учения Будды — это превосходство над эго и цепями персональной работы, над отождествлением с изменчивой формой и идеей, а не мелкий идеал бегства от забот и страданий физического рождения. В любом случае, как только совершенный человек сможет сочетать в себе молчание и деятельность, так также полностью сознательная душа будет достигнет абсолютной свободы Не-Бытия, не теряя своей опоры на Существование и вселенную. Таким образом будет навечно воспроизведено в себе вечное чудо божественного Существования, воспроизведено во вселенной, что осуществляется пока еще всегда за ее пределами и даже, как это было, за пределами самого Существования. Противоположным опытом могла бы быть только концентрация ментальности в индивиде над Не-существованием, что приводит к забвению и персональному отходу от космической деятельности, по-прежнему и всегда происходящей в сознании Вечного Бытия.

Таким образом, после примирения Духа и Материи в космическом сознании, теперь уже в трансцендентном сознании мы постигаем примирение окончательного утверждения всего и его отрицания. Мы открываем, что все утверждения являются утверждениями статуса деятельности Непознаваемого; все соответствующие отрицания есть утверждения Его свободы как от этого статуса или деятельности, так и в этом статусе или деятельности. Непознаваемое является для нас Нечто верховным, чудесным и невыразимым, постоянно выражающим Себя нашему сознанию в виде неких формулировок и постоянно ускользающим от этих формулировок, созданных Им Самим.

Оно делает это не как некий злонамеренный дух капризного волшебника, ведущего нас ото лжи к еще большей лжи и, следовательно, к окончательному отрицанию всех вещей, а как Мудрец — за пределами нашей мудрости, ведущий нас от реальности к невиданной доселе более глубокой и широкой реальности, пока мы не обретем глубочайшую и широчайшую реальность, на которую мы только способны. Вездесущая реальность -это Брахман, а не всепроникающая причина сохраняющейся иллюзии.

Если так мы примем позитивный базис для нашей гармонии - а на каком ином может быть основана гармония? — то различные концептуальные формулировки Непознаваемого, каждая из которых представляет истину за пределами концепции, должны быть поняты, насколько это представляется возможным, в их отношении друг к другу и в их воздействии на землю, не раздельно, не исключительно, утверждены не так, чтобы разрушить все остальные утверждения или преуменьшить их значимость. Настоящий Монизм, истинная Адвайта — это то, что принимает все вещи в качестве единого Брахмана и не стремится разделить Его существование на две несовместимые сущности, на вечную Истину и вечную Ложь, Брахмана и не-Брахмана, "я" и не- "я", настоящее "я" и ненастоящую, но все же вечную Майю.

И если будет истинным то, что только "я" существует, должно быть истинным также то, что все есть Я. И если это "я", Бог или Брахман не является беспомощным состоянием, не ограниченной мощностью, не ограниченной персональностью, а является само-созидательным Всем, то должна быть в нем также некая добрая, внутренне присущая причина для манифестации, для открытия, к которому мы должны приступить, предполагая некое могущество, некую мудрость, некую истину бытия во всем, что проявляется. Разногласие и видимое зло мира должны быть допущены в их сферах, но не приняты в качестве наших завоевателей. Глубочайший инстинкт человечества всегда здраво ищет мудрости как последнего слова вселенской манифестации, не как вечной насмешки и иллюзии, — тайного и окончательно победоносного блага, не все-творящего и непобедимого зла, — конечной победы и исполнения, не разочаровывающего отказа души от ее великого приключения.

Ведь мы не можем предположить, что единственная Сущность подчиняется чему-то внешнему или чему-то отличному от себя, поскольку такой вещи не существует. А также не можем мы предположить, что эта Сущность подневольно подчиняется некоей частности внутри Себя, частности, враждебной по отношению к целостному Бытию, частности, отрицаемой Ей и в то же время слишком сильной для Нее; ведь это только бы выразило на другом языке то же самое противоречие между Всем и нечто иным, отличным от Всего.

Даже если мы скажем, что Вселенная существует просто потому, что "я" в своем абсолютном беспристрастии одинаково допускает все вещи, безразлично взирая на все реальности и все возможности, то все же существует нечто, что желает манифестации и поддерживает ее, и это нечто не может быть чем-то иным, чем Всем. Брахман неделим во всех вещах, и что бы ни было желаемо в мире, оно в конечном итоге желаемо Брахманом. И только наше относительное сознание, встревоженное или сбитое с толку явлениями зла, неведения и боли в космосе, стремится освободить Брахмана от ответственности за Себя и свои свершения, возводя некий противостоящий принцип, Майю или Мару, сознательного Дьявола или само-существующий принцип зла. Существует один Господин "я", а множество — только Его представители и становления.

Далее, если мир — это сон, иллюзия или ошибка, то это сон, порожденный "я" и желаемый им в его тотальности, и не только порожденный и желаемый, но и поддерживаемый и постоянно питаемый Им. Более того, это сон, существующий в Реальности, и материал, из которого он сделан, это та же Реальность, ведь Брахман должен быть материалом мира, как и его основой и содержимым. Если золото, из которого изготовлен сосуд, реально, то как мы можем предположить, что сосуд сам по себе — мираж? Мы видим, что все эти слова: сон, иллюзия являются уловками нашей речи, привычками нашего относительного сознания; они представляют определенную истину, даже большу' ю истину, но также и искажают ее. Подобно тому, как Не-Бытие оказывается нечто иным, чем простым нулем, так же и космическая Греза оборачивается нечто иным, а не простой иллюзией или галлюцинацией разума. Явление не есть иллюзия; явление — суть субстанциональная форма Истины.

Таким образом, мы стартуем с представления о вездесущей Реальности, в которой ни Не-Бытие с одной стороны, ни вселенная — с другой, не являются несовместимыми противоположностями; скорее, они — это различные состояния Реальности, прямое и обратное утверждения.¹ Высочайшее переживание этой Реальности во вселенной показывает, что она является не только сознательным Существованием, а верховным Интеллектом и Силой и само-существующим Блаженством; и за пределами вселенной все же существует некое иное непознаваемое существование, некое предельное и невыразимое Блаженство.

Тем самым мы подтверждаем предположение, что даже двойственности во вселенной, истолковываемые сейчас нашим чувственным и пристрастным пониманием, будучи истолкованными нашим освобожденными интеллектом и переживанием, также будут разрешены в этих высочайших выражениях.

Но пока мы трудимся под напряжением двойственностей, это осознание должно, несомненно, постоянно поддерживаться актом веры, однако веры, которую Рассуждение, широчайшее и наиболее терпеливое отражение не отрицает, а напротив, утверждает. В действительности эта вера дана человечеству, чтобы поддержать его в его путешествии, пока оно не достигнет той стадии развития, когда вера обратится в знание и совершенное переживание, и Мудрость будет оправдана в своей работе.

---

¹ Все выделения курсивом и шрифтом  в тексте - от публикатора.

Рейтинг: 1.35 (Проcмотров: 2543)

Читайте раздел Вне течений на портале эзотерики naturalworld.guru.